Вдалеке показался огонек. Ричард услышал чьи-то шаги. Кто бы это ни был – убийцы, каннибалы, чудовища, – он даже не станет сопротивляться. У него уже не осталось никаких сил, пусть прикончат его, и поскорее. Он уставился вниз, в пол, которого даже не видел. Шаги приближались.

– Ричард, – тихо позвала Дверь. Он вздрогнул от неожиданности, но решил сделать вид, что не замечает ее. Если бы не ты… – с горечью подумал он.

– Ричард!

– Что? – спросил он, не поднимая головы.

– Слушай, – сказала она, – это я во всем виновата. – А ну-ка повтори, подумал Ричард. – Я уверена, с нами тебе будет еще хуже. Однако… Что же делать, – Она замолчала и глубоко вздохнула. – Прости меня. Пожалуйста, прости. Хочешь пойти с нами?

Тут Ричард посмотрел на нее: маленькую, худенькую девушку с огромными опаловыми глазами, которые серьезно глядели на него с бледного лица. Ладно, – сказал он сам себе, – кажется, умирать еще рано.

– Раз уж так вышло, что мне сейчас все равно нечем заняться, – беззаботно сказал он, хотя на самом деле был на грани истерики, – почему бы мне не пойти с вами?

Выражение ее лица резко изменилось. Она обняла его и крепко прижала к себе.

– Мы попытаемся помочь тебе вернуться домой, – пообещала она. – Честное слово. Как только найдем то, что я ищу.

Неужели она и вправду собирается ему помочь? Или просто его утешает, отлично зная, что на самом деле это невозможно? Ричард решил не думать об этом. Они двинулись дальше, и вскоре он увидел впереди маркиза и Охотницу, – они ожидали Ричарда и Дверь у выхода из туннеля. У маркиза было такое выражение лица, словно его только что заставили проглотить лимон.

– Кстати, а что ты ищешь? – спросил Ричард, заметно повеселев.

Глубоко вздохнув, Дверь немного помолчала, а потом серьезно ответила:

– Долго рассказывать. Пока что нам нужен ангел по имени Ислингтон [25].

Тут Ричард не выдержал и захохотал. Конечно, в этом смехе слышались нотки настоящей истерики, но так смеялся бы любой, кому на протяжении двадцати четырех часов приходилось верить в самые невероятные вещи, ни разу за все это время даже не позавтракав. Смех Ричарда эхом разнесся по туннелям.

– Ангел? – смеясь, переспросил он. – По имени Ислингтон?

– Да, и найти его будет непросто, – отозвалась Дверь.

Ричард покачал головой. Он чувствовал себя вымотанным, опустошенным и очень усталым.

– Ангел, – истерически прошептал он в темноте туннеля. – Ангел. 

В Большом зале повсюду стояли свечи: вокруг стальных колонн, поддерживавших потолок, у водопада – потоки воды стекали по одной из стен в небольшой каменный бассейн, – на каменных полках, устроенных в другой стене, на полу, в подсвечниках у огромной двери, которая находилась между двумя высокими темными колоннами. Сама дверь была сделана из кремня, а оклад – из серебра, которое за долгие века потемнело так, что оклад казался почти черным. Свечи были потушены. Но, когда он проходил мимо, тут же загорались сами собой. Никто не касался их, никто не подносил огонь к фитилю.

Он был высок и облачен в белые одежды. Нет, не совсем белые, ибо белый сам по себе является цветом, а здесь было скорее отсутствие всяких цветов, яркое и невероятно чистое. Его босые ноги легко ступали по каменным плитам Большого зала. Его бледное лицо было мудрым и печальным, а в глазах застыло одиночество.

Он был невероятно красив.

Вот зажглись уже все свечи. Он остановился у каменного бассейна, опустился на колени, зачерпнул руками воды и стал пить. Вода была холодной и кристально чистой. Напившись, он на секунду закрыл глаза, словно вознося молитву. Потом встал и пошел по Большому залу туда, откуда пришел. И свечи гасли, когда он проходил мимо, – как они гасли десятки тысяч лет. У него не было крыльев, но все же это, несомненно, был ангел.

Ислингтон вышел из Большого зала. Потухла последняя свеча. И воцарилась тьма.

В своем воображаемом дневнике Ричард написал: «Еще в пятницу у меня были работа, дом и невеста. У меня была простая, логичная жизнь (насколько жизнь вообще может быть логичной). А потом я наткнулся на раненую девушку и, как добрый самаритянин, решил ей помочь. И теперь у меня нет невесты, нет дома и нет работы. Я шагаю по какому-то туннелю в сотне футов под Лондоном, и мое будущее столь же многообещающе, как будущее мухи-однодневки…»

– Нам сюда, – сказал маркиз, взмахнув грязным кружевным манжетом.

– По-моему, все эти туннели совершенно одинаковые, – заметил Ричард. – Откуда вы знаете, куда нам?

– А я и не знаю, – мрачно ответил маркиз. – Мы заблудились и никогда не найдем дорогу домой. Через два дня примемся пожирать друг друга.

– Правда?! – ахнул Ричард и тут же смутился, сообразив, что маркиз над ним просто издевается.

– Нет.

На лице маркиза отразилась невыразимая скука: мучить такого простофилю неинтересно. Однако самому Ричарду было уже наплевать, что о нем подумают. Все, кроме Двери, пожалуй.

Он снова вернулся к своему дневнику:

«В этом Лондоне сотни, а может, тысячи людей. Одни здесь родились, другие оказались в Нижнем мире потому, что выпали из жизни. Со мной девушка по имени Дверь, ее телохранительница и сумасшедший тип, который исполняет роль главного советника. Ночевали мы в крошечном туннеле. Дверь сказала, что это часть канализации начала 19 века. Когда я ложился, телохранительница не спала, когда проснулся – тоже. Кажется, она вообще не спит. Позавтракали мы ягодным пирогом – его достал из кармана маркиз. Зачем таскать пирог в кармане? Пока я спал, мои ботинки почти высохли. Я хочу домой… »

Последнее предложение он мысленно трижды подчеркнул, потом переписал его крупными красными буквами, обвел в кружочек и поставил рядом батарею восклицательных знаков.

Сейчас по крайней мере под ногами не хлюпало. Туннель был новый, с серебристыми трубами и белыми стенами. Маркиз и Дверь шли впереди, Ричард ковылял за ними, а Охотница постоянно перемещалась: то она оказывалась впереди всех, то позади, то сбоку. И все время старалась держаться в тени. Причем ступала она бесшумно, и Ричарду от этого было не по себе.

Вдруг впереди показался свет.

– Вот она, – объявил Маркиз, – станция «Бэнк». Оттуда и начнем наши поиски. Лучше места не найдешь!

– Совсем спятил, – тихо пробормотал Ричард, но эхо тут же разнесло его слова по всему туннелю.

– В самом деле? – ухмыльнулся маркиз.

Пол у них под ногами задрожал – неподалеку прошел поезд.

– Ричард, не начинай, – попросила Дверь.

Он понимал, что спорить с ними бесполезно, но все равно не сдержался:

– Да-да! Вы оба спятили. Это же бред! Нет никаких ангелов!

Маркиз задумчиво кивнул.

– Ну да, конечно. Теперь все ясно. Ангелов нет. Нет Нижнего Лондона, нет крыситов, нет пастухов в Шепердс-буш.

– Но там нет никаких пастухов! Только дома, магазины, дороги. Я там был!