«Дорогой Дневник, – начал он. – В пятницу у меня были работа, невеста, дом и жизнь, которая имела какой-то смысл. (Ну, настолько, насколько в жизни вообще есть смысл.) Потом я нашел раненую девушку, которая истекала кровью на тротуаре, и попытался быть добрым самарянином. Теперь у меня нет невесты, нет дома, нет работы, и я иду в нескольких сотнях футов под улицами Лондона с такими же шансами на долгую жизнь, как у суицидной дрозофилы».

– Сюда, – сказал маркиз, указав вправо. Изящно встрепенулась грязная кружевная манжета.

– По мне, так все туннели одинаковы. Как ты отличаешь, какой из них какой? – поинтересовался Ричард, занося в память свою дневниковую запись.

– Никак, – скорбно ответил маркиз. – Мы безнадежно заблудились. Нас никто больше не увидит. Через несколько дней мы перебьем друг друга и съедим.

– Правда? – Уже открыв рот, Ричард возненавидел себя, что проглотил приманку.

– Нет.

Выражение у него на лице говорило, что мучить этого бедного глупца слишком уж просто, даже неинтересно. Ричард же обнаружил, что с течением времени ему все более становится все равно, что думают о нем эти люди. Кроме, быть может, д'Вери.

Ричард вернулся к своему воображаемому дневнику.

«В этом другом Лондоне живут сотни людей. А может быть, тысячи. Те, кто отсюда родом, и те, кто провалился в трещины реальности. Я путешествую с девушкой по имени д'Верь, ее телохранительницей и ее великим визирем-психопатом. Прошлую ночь мы провели в крохотном отростке туннеля, который, по словам д'Вери, раньше был одной из сточных канав эпохи Регентства. Когда я заснул, телохранительница не спала, и когда меня разбудили – тоже. По-моему, она вообще никогда не спит. На завтрак мы ели фруктовый пирог, огромный его кусок нашелся у маркиза в кармане. И зачем люди носят в кармане кусок пирога? Пока я спал, мои кроссовки почти высохли.

Я хочу домой».

Потом он трижды мысленно подчеркнул последнюю фразу, переписал ее огромными заглавными буквами красными чернилами, обвел в кружок и лишь после этого добавил дюжину восклицательных знаков на воображаемых полях.

Хорошо еще в туннеле, по которому они шли теперь, было сухо. Это был высокотехнологичный туннель: сплошь серебристые трубки и белые стены. Маркиз и д'Верь шли бок о бок впереди. Ричард обычно держался на пару шагов позади них, а Охотник постоянно перемещалась: кралась позади, то сбоку от одного или другого, то сливалась с тенями немного впереди. Когда она двигалась, не было слышно ни звука, что приводило Ричарда в некоторое замешательство.

Перед ними замаячила узенькая полоска света.

– Ну вот и пришли, – сказал маркиз. – Станция «Бэнк», самый центр Сити. Вполне подходящее место для начала поисков.

– Ты лишился рассудка, – возразил Ричард. Эта фраза ни для чьих ушей не предназначалась, но даже самый sotto voce[12] эхом отдавался в темноте.

– Правда? – осведомился маркиз.

Бетонные плиты у них под ногами завибрировали: где-то поблизости шел поезд метро.

– Хватит, Ричард, – предостерегающе сказала д'Верь. Но слова сами слетали у него с языка.

– Вы оба сдурели. Такой штуки, как ангелы, просто не существует.

– Ага, – протянул маркиз. – Теперь я тебя понял. Такой штуки, как ангелы, просто не существует. Как не существует Под-Лондона, крысословов и пастухов в Пастушьих Кустах.

– Никаких пастухов в районе Шепхердз-Буш, если ты о нем говоришь, не существует, – решительно отрезал Ричард. – Я там бывал. Там есть только дома, магистрали и Би-би-си-2. Ничего больше.

– Вот и нет, – ответила из темноты прямо над ухом Ричарда Охотник. – Молись, чтобы ты никогда их не встретил. – Ее предостережение прозвучало совершенно серьезно.

– И все равно, – упорствовал Ричард, – я не верю, что тут, внизу, обретаются стада ангелов.

– Не обретаются, – согласился маркиз. – Ангел здесь только один. – Они достигли конца туннеля и оказались перед запертой дверью. Маркиз отступил на шаг. – Миледи? – с поклоном обратился он к д'Вери.

Она на мгновение приложила ладонь к двери, и дверь беззвучно открылась.

– Наверное, мы говорим о разных вещах, – не унимался Ричард. – У тех, кого я имею в виду, есть крылья, нимбы, трубы и благая весть всему человечеству.

– Вот именно, – согласилась д'Верь. – Ты правильно понимаешь. Ангелы.

Они переступили порог.

Ричард невольно зажмурился. Столько света: он ударил ему в голову, точно вино или мигрень. Когда его глаза привыкли к свету, Ричард сообразил, что стоит в длинном пешеходном туннеле, соединяющем станции «Монумент» и «Бэнк». В обе стороны лениво тащились на пересадку пассажиры, не удостаивая четверку даже взглядом. Эхо разносило по туннелю дерзкое рыдание саксофона: кто-то вполне сносно играл «Я никогда больше не влюблюсь» Берта Барнаха и Хола Дэвидса. Ричард подавил в себе желание подпеть. Оглядевшись по сторонам, маркиз повел их к «Бэнк».

– Так кого же мы ищем? – более или менее невинным тоном спросил Ричард. – Архангела Гавриила? Архангела Михаила? Ангела Рафаила?

Они как раз проходили мимо схемы метро, по которой маркиз постучал костяшками пальцев у станции «Энджел».

– Ислингтона.

Ричард сотню раз проезжал станцию «Энджел». Она находилась в ультрамодном Ислингтоне, районе антикварных магазинов, ресторанчиков и кафе. Про ангелов он знал очень мало, но был уверен, что ислингтонская станция метро была названа в честь паба или какой-нибудь местной достопримечательности.

– Знаете, – решил сменить он тему, – когда я пару дней назад пытался сесть в поезд, он меня не пустил.

– Нужно просто показать им, кто здесь хозяин, – тихо сказала у него за спиной Охотник.

Д'Верь прикусила нижнюю губу.

– Этот нас впустит, – сказала она. – Если мы сумеем его найти.

Ее слова почти потерялись за льющейся откуда-то поблизости музыкой.

Спустившись на десяток ступенек, они повернули за угол.