Сам Андрей в это время в составе маленького отряда скакал от веси к веси. Встречали их радостно, особенно с тех пор, как вперед побежал слух: с Данилой едет сам Богдан! Избы, где они обедали, окружал народ, люди толпились во дворах и у плетней, заглядывали в двери и окна. Бабы подносили Андрею детей. Он привычно трогал теплые лобики, осенял крестным знамением (научился!), после чего вперед выходил Данило. Разговор со смердами нередко затягивался. Сотник решал хозяйственные дела, отдавал распоряжения, вершил суд. В последних случаях вел себя неуверенно, настороженно поглядывая на Андрея. Богданов поначалу дивился, но потом понял: Данило превышает полномочия. Право суда принадлежит князю. Однако судил сотник здраво, о чем Богданов ему и сказал.

– Просит люд! – сказал Данило, смущаясь. – Что делать? Когда еще князь будет?

В одной веси суда попросил смерд с широким, хитрым лицом. Звали его Кочет.

– Сына у меня свели! – жаловался Кочет. – Вели вернуть!

Данило приказал привести сына. Тот пришел не один. Рядом семенила, придерживая выпиравший живот, худенькая женщина в простенькой рубахе. Лепко, как звали сына смерда, замер перед сотником, глядя исподлобья. Женщина встала рядом и взяла Лепко за руку.

– Вот она и свела! – торжественно указал Кочет. – Единственный сын! Я о свадьбе сговорился, приданое приготовили, а он к ней сбежал! Добром просил, грозил – не ворочается!

– Пошто батьку не слушаешь? – спросил Данило.

– Он мне косую нашел! – возразил Лепко. – Не буду с ней жить! Мне Сладка люба!

– Подумаешь, косая! – возмутился Кочет. – С лица воду не пить! Остальное гожее. За ней коня дают, справного! Кого ты выбрал? Сироту, голь перекатную!

– Мне Сладка по сердцу! – насупился Лепко. – С ней останусь! Дите у нас будет!

– Видишь! – повернулся Кочет к сотнику. – Вели ему, господин!

«Задачка!» – подумал Богданов.

– Если б дали за Сладкой коня, взял бы снохой? – спросил Данило.

– Девка она работящая и на лицо гожая, – сказал Кочет, – хаять не буду, но как смерду без коня? Моего зимой волки задрали, другого купить – гривна серебра! Где взять? Землю я волами вспашу, но ни лесу привезти, ни в Сборск на торг съездить… Конь нужен! Кто мне его даст?

Во дворе, где шел суд, повисло молчание.

– Я дам! – сказал вдруг Богданов.

Кочет от удивления раскрыл рот.

– Такой сгодится? – лейтенант указал на мышастого.

Кочет, забыв сына, бросился к жеребчику. Заглянул в рот, пощупал бабки, обошел кругом.

– Молодой конь, справный! – заключил в завершение осмотра. – Такого возьму! Еще б сироте на обзаведенье…

– А плетей? – спросил Данило, вставая.

Кочет отшатнулся.

– Погоди! – остановил его Богданов. Вытряхнул из кошеля серебряные пфенниги и высыпал в руку Кочета. – Хватит?

– Спаси тебя Бог! – поклонился смерд.

– Справишь свадьбу как положено, – сказал Данило, – за конем в Сборск приедешь через неделю, сейчас Богдану надобен. Гляди, сноху работой не нагружай! Внука тебе носит!

Кочет поклонился. Сладка метнулась в ноги Богданову, тот еле успел подхватить.

– Ты что, дура! – шепнул на ухо. – Дите потеряешь!

– Спаси тебя Бог, добрый человек! – всхлипнула Сладка. – Сироту пожалел…

Богданов укоризненно посмотрел на Лепко. Тот подскочил и забрал Сладку. Они ушли, все так же держась за руки, женщина несколько раз оглянулась. Смерды разошлись.

– Прости, что встрял! – сказал Богданов Даниле.

– Правильно сделал! – ответил сотник. – Я сам хотел пожаловать, но одумался. Одной дашь – завтра толпа набежит! Сколько таких сирот! Всем коней не наберешь… Ты богатырь – к тебе не побегут. Побоятся… Как ты без коня?

– Добуду! – махнул рукой Богданов. Он не подозревал, что случится это уже завтра.

… В дверь постучали на рассвете.

– Заборье горит! – прокричал взволнованный кмет. – Отрок прибежал – чудь налетела!

– Седлай коней! – распорядился Данило, хватая пояс с мечом. – Подымай смердов! Пусть возьмут рогатины!..

Не прошло и получаса, как маленький отряд выступил в поход. Отрок из Заборья бежал впереди, показывая путь. Вслед конным поспешали мужчины с рогатинами, некоторые прихватили луки. Лесная тропа была узкой – едва проехать двоим, но отряд не растягивался. До Заборья оказалось верст пять – доехали быстро. На опушке Данило велел остановиться, сам осторожно выглянул из-за кустов.

…Весь догорала. Несколько десятков конных суетились у околицы, выстраивая в цепочку телеги, груженные добром. У телег толпились женщины и дети.

– Пограбили, ополонились! – сказал Данило подъехавшему лейтенанту. – К себе потянутся.

– Весь зачем жгли? – удивился Богданов.

– Немцы научили. Им радость, когда земли русские пустошат.

– Ударим? – спросил лейтенант.

– Их три десятка, нас – вдвое менее. И только семеро в броне. Не справимся.

– А это зачем? – Богданов показал пулемет.

– Там бабы и детишки! – возразил Данило, уже знакомый с действием «ДТ». – Пуля не разбирает.

– Зачем им пленные? – спросил Богданов.

– В рабы продадут или себе служить оставят. Кого-то в жертву идолам своим принесут. Поганцы! – Данило сплюнул.

– А если выманить гадов?

Данило посмотрел на него: