Слишком много в них вложено труда, чтобы допустить такое.

Вокруг повозок толпа троллов, беглецов со всей округи, каждый расчет за своей повозкой и своей машиной. Во главе каждого расчета один из тех, что входили в первоначальную команду Шефа. Викингам это не нравилось. Да, каждой армии нужны рабы, чтобы копать уборные, разжигать костры, ухаживать за лошадьми. Но отряды таких размеров? И все едят свою долю продуктов? И думают, что они вообще не рабы? Даже последователи Пути не хотели допускать не говорящих по-норвежски в свое товарищество. И Шеф не решался предложить это.

Он ясно сказал Падде и остальным главам расчетов, чтобы те посоветовали своим людям держаться скромно.

– Если кто-то захочет, чтобы вы размололи для него зерно или поставили палатку, сделайте это, – сказал он им. – А еще лучше держитесь от викингов подальше.

Но он хотел, чтобы его рекруты чувствовали иное. Чтобы гордились быстротой и ловкостью, с какой занимали свои места, поворачивали рычаги и балки.

Чтобы отличаться, все входившие в расчеты катапульт одевались одинаково, в короткие куртки из некрашеной домотканой материи, вместо тряпок, в которых появились в лагере. И у каждого тщательно вышитый белый льняной молот с двойной головкой, впереди и сзади. У каждого также пояс или по крайней мере веревка вокруг талии. Те, кто мог, вооружились ножами.

Может, и сработает, думал Шеф, глядя, как со скрипом ползут повозки. Впереди и позади викинги, в середине фримены в куртках. Они уже сейчас несравненно лучше владеют катапультой, чем викинги, которых они сменили. И даже в зимний день, на холоде выглядят бодрыми и оживленными.

Странный звук расколол небо. Это впереди повозок Квикка, тролл, появившийся несколько дней назад, он сбежал из монастыря святого Гутлака в Кроуленде, достал свою волынку. Он шел впереди, раздув щеки, ловко перебирая пальцами на костяной трубе. Его товарищи повеселели, ступали тверже, некоторые начали насвистывать в такт.

Викинг в передней группе повернул лошадь, гневно нахмурился, выпятив зубы. Это Хьорварт Сигвартсон, узнал Шеф. Его сводный брат. Сигварт сразу вызвался добровольцем в экспедицию со всеми своими экипажами, быстрее, чем даже Торвин, гебридцы и все еще сомневающийся Бранд. Хьорварт угрожающе проехал назад к волынщику, наполовину обнажив меч. Музыка стихла.

Шеф поставил между ними свою лошадь, слез с нее и передал повод Падде.

– Ходьба пешком согревает, – сказал он Хьорварту, глядя на его гневное лицо. – А с музыкой мили летят быстрее. Пусть играет.

Хьорварт поколебался, резко развернул лошадь.

– Как хочешь, – бросил он через плечо. – Но арфы не для воинов. Только hornung станет слушать волынку.

Хорнунг, гаддерлинг, подумал Шеф. Сколько еще названий для незаконнорожденного. Это не останавливает мужчин, когда они сажают детей в животы женщинам. Может, и у Годивы сейчас ребенок.

– Играй, – сказал он волынщику. – Сыграй танец квикбим. Играй ради Тунора, сына Вудена, и в ад всех монахов.

Волынщик заиграл быстрый танцевальный мотив, на этот раз громче, его поддержал вызывающий свист товарищей. Повозки катились за терпеливыми быками.

– Ты уверен, что король Бургред собирается захватить земли восточных англов? – спросил король Этельред. Его вопрос закончился приступом кашля, резкого, высокого, казалось, длящегося бесконечно.

Младший брат Этельреда принц Альфред озабоченно посмотрел на него с неохотной расчетливостью. У отца Альфреда, Этельвульфа, короля Вессекса, победителя викингов под Оукли, было четыре сильных сына: Этельстан. Этельбальд, Этельберт и Этельред. И когда появился пятый сын, казалось совершенно невероятным, кто он может когда-нибудь править Вессексом от имени королевского дома, и потому ему не дали благородное имя, начинающееся на «Этель». Его назвали именем, принятым у народа его матери, – Альфредом.

Но вот отец и трое его сыновей мертвы. Ни один не убит в сражении, но все убиты викингами. Многие годы они выступали в любую погоду, лежали в мокрых плащах, пили воду из ручьев, протекающих через лагеря, в которых армия не думала о том, куда сбрасывает отходы. Все умерли от болезней живота и легких. А теперь и у Этельреда этот кашель. И скоро я, вероятно, буду последним принцем королевского дома Вессекса, подумал Альфред. Но до того времени он должен служить брату.

– Совершенно уверен, – ответил он. – Он сказал об этом прямо. И когда я уезжал, собирал свою армию. Но он делает это не очень явно. У него есть вице-король, из восточных англов, который будет там главным. И потому восточные англы легче примут его правление. Особенно с его символом. Человеком без конечностей, о котором я тебе рассказывал.

– Какая разница? – Этельред устало вытер слюну с губ.

– Восточные англы могут выставить двадцать тысяч воинов. Это вместе с армией самого Бургреда сделает его сильнее нас, гораздо сильнее Нортумбрии. Если бы он с их помощью воевал только против язычников... Но он может предпочесть более легкую добычу. Скажет, что его долг – объединить все королевства Англии. Включая наше.

– Итак?

– Мы должны предъявить свои требования. Эссекс уже принадлежит нам. А граница между Эссексом и южными землями пролегает...

Король и принц принялись обсуждать территориальные требования, разграничительную линию. Они не представляли себе, о каких землях говорят, знали только, что этот город севернее другого, что этот расположен в том, а не этом округе. Обсуждение отняло много сил у слабеющего Этельреда.

– Ты уверен, что они разделились? – резко спросил Айвар Рагнарсон.

Посыльный кивнул.

– Почти половина ушла на юг. Осталось двенадцать долгих сотен.

– И никаких ссор?

– Нет. В лагере говорят, что у них есть план, как добыть сокровища короля Ятмунда, которого ты убил, сделав кровавым орлом.

– Ерунда! – рявкнул Айвар.

– Ты слышал, что они добыли во время набега на собор в Беверли? – спросил Халвдан Рагнарсон. – Сто фунтов серебра и столько же золота – в пересчете на серебро. Больше, чем мы. Парень хорош в разработке новых планов. Надо было тебе договориться с ним после хольмганга. Его лучше иметь другом, чем врагом.

Айвар повернулся к брату, лицо его побледнело в приступе гнева. Халвдан ответил ему спокойным взглядом. Рагнарсоны никогда не ссорились. В этом тайна их силы, и даже Айвар понимал это. Он выместит свой гнев на ком-нибудь другом. И по-другому. Еще одно дело, которое нужно хранить в тайне. Но это им уже приходилось делать.

– Только теперь он наш враг, – решительно сказал Сигурт. – Мы должны решить, уязвим ли он для нас сейчас. И если уязвим... Посыльный, ты можешь идти.

Братья сели потеснее в небольшой комнате продуваемого сквозняками дворца короля Эллы в Эофорвиче и начали определять количества, рационы, расстояния, возможности.

– Мудрость змеи, хитрость голубки, – удовлетворенно сказал дьякон Эркенберт. – Наши враги уже уничтожают друг друга и сами себя.

– Действительно, – согласился Вульфхир. – Язычники наделали много шума, и королевства поднялись. Но Господь скажет еще свое слово, и земля расступится.

Они разговаривали под звон монет. Братья-послушники в монастырской мастерской чеканки брали серебряные пластинки, ударяли по ним молотом, чтобы отчеканить изображение, переходили к следующей пластинке. Били снова. Сначала отпечатывается распластавший крылья ворон Рагнарсонов. Потом буквы S. P. M. – Sancti Petri Moneta, монета собора святого Петра. Бегали рабы в ошейниках, подносили древесный уголь, откатывали тележки с выплавленным свинцом, медью, шлаком. Только старшие монахи касались серебра. Им принадлежало богатство собора. И всякий, кто только задумывался о личной выгоде, тут же