заметна, зато очень чувствительна. Он умылся холодной водой и снова прижал к лицу мокрую ткань, глядя в зеркало. И чувствовал себя – дурак дураком.

Потом налил большую порцию из бара в номере – и встал у окна, глядя на улицу отсутствующим взглядом и пытаясь понять, почему до сих пор не позвонил в полицию. С каждой минутой это становилось все невозможнее: ведь они захотят узнать, почему он не позвонил раньше. И чего он тянет? На него жестоко напали, машину взломали, повредили. У него все основания сдать этого человека!..

Неужели смерть Симмонса на его совести?

Не может быть, это просто немыслимо. Раз человек не работает, как положено, – он не заслуживает права на работу. Когда занят лишь один из десяти желающих, надо соответствовать. Иначе выгонят. А Симмонс не соответствовал, и потому его выгнали. А он себя убил.

– Я не виноват, – сказал Ян вслух, твердо.

И начал укладывать сумку. К дьяволу этот Уолсокенский завод и всю здешнюю сволочь. Он свое дело сделал: контрольная автоматика установлена – а эксплуатация не его забота. Пусть этим занимается кто- нибудь другой. Утром он пошлет рапорт – пусть инженерный совет думает, что тут делать дальше, – а его ждет масса другой работы. Положение позволяло ему выбирать, чем заняться, и он не хотел больше торчать на этом убогом спиртзаводе среди заледеневших полей.

Скула болела, и он выпил больше, чем следовало перед поездкой. Добравшись до лондонского выезда с автострады, Ян попытался отключить автопилот – однако ничего не вышло. Компьютер определил уровень алкоголя в крови – а он оказался выше допустимого – и теперь отказывался отдать управление. Машина ехала медленно, тупо. Ян бесился от злости, потому что в компьютере было лишь несколько маршрутов по Лондону, и все в объезд. Нигде угла не срежет, размышляет на каждом перекрестке и уступает дорогу любому с ручным управлением, даже если тот ползет как черепаха… Компьютер отключился только у самых ворот гаража, и Ян доставил себе маленькое удовольствие – разогнался по уклону и влетел на свое место, ударившись бампером о стену, несмотря на визг тормозов.

Он выпил еще и, проснувшись в три часа ночи, обнаружил, что свет не выключен, а телевизор в углу разговаривает сам с собой. Он навел порядок, улегся снова и проспал до утра.

Ян допивал кофе, когда раздался звонок в дверь. Покосившись на экран, он нажал кнопку дистанционного звонка. Это оказался его зять.

– Вид у тебя сегодня не блестящий, – сказал Тергуд-Смит, аккуратно кладя на диван пальто и перчатки.

– Кофе?

– С удовольствием.

– У меня и состояние не блестящее. – Ян уже решил, что правды никому не скажет. – Поскользнулся на льду, думал, без зубов останусь. А придя домой, хватанул лишнего, все старался боль заглушить. Чертова машина даже не дала мне ехать самому.

– Это проклятие автоматики. Врачу показывался?

– Нет нужды. Простой ушиб. Чувствую себя дурак дураком.

– Такое со всеми случается, даже с наилучшими из нас. Элизабет приглашает тебя сегодня к обеду. Ты сможешь?

– Еще бы! Она же лучший кулинар во всем Лондоне… Если только это не очередные смотрины.

Он подозрительно посмотрел на Тергуд-Смита. Тот поднял вверх палец и улыбнулся:

– То же самое и я ей сказал. И хотя она клялась и божилась, что эта девушка одна на миллион, – все- таки пообещала, что не позовет ее. Обедаем втроем.

– Спасибо, Смитти. Лиз никак не смирится с тем, что я по натуре холостяк.

– Когда я сказал, что ты, наверно, и на смертном одре резвиться будешь, она заявила, что я вульгарен.

– Очень надеюсь, что ты не ошибся. Но ты же не для того тащился через весь город, ведь мог бы и позвонить?

– Разумеется. У меня для тебя еще одна забавка, глянь-ка.

Он достал из кармана плоский пакетик и протянул Яну.

– Не знаю, как у меня нынче с глазами, но давай попробуем.

Ян вынул из конверта металлическую коробочку и открыл. В ней было несколько крошечных табло и винтиков настройки. Изящно сделано. Тергуд-Смит уже подбрасывал ему дополнительную работенку: электронные приборы, испытания которых проводила Безопасность, или технические проблемы, где нужен был совет специалиста высокого класса. Это было своего рода семейным делом, и Ян всегда был рад помочь. А особенно если возникала еще и премия наличными, когда приходилось тратить на работу какое-то время.

– Выглядит очень славно, – сказал он, – но ума не приложу, для чего это.

– Телефонный детектор прослушивания.

– Это невозможно.

– Все так думают, но у нас в лаборатории есть несколько интересных чудаков. Эта машинка настолько чувствительна, что по сопротивлению и потере тока может анализировать каждый элемент цепи. Очевидно, что если ты прослушиваешь сигнал, идущий по проводам, – само детектирование вызывает вполне измеримое изменение сигнала, и его тоже можно уловить. Это тебе что-нибудь говорит?

– Говорит-то много. Но при передаче сигнала возникает такая уйма случайных потерь – через включатели, контакты и прочее, – что я не представляю себе, как такая штука может работать.

– Предполагается, что она анализирует каждую потерю, устанавливает ее величину, определяет, какой она должна быть, и, если все совпало, переходит к следующей утечке.

– Я могу сказать только: «Ух ты-ы!» Если ваши ребята сумели засунуть столько электроники в такую коробочку – шляпу долой. Но чего ты хочешь от меня?

– Как проверить прибор вне лаборатории? Вдруг он не работает?

– Очень просто. Включи его на несколько телефонов – хотя бы на свой собственный и еще кого-нибудь из вашей конторы – и дай ему поработать. А потом подцепи на эти линии прослушивание – и увидишь, что он скажет.

– Звучит действительно просто. Они говорят, что достаточно как-то воткнуть его в микрофонный ввод. Это сложно?

– Вовсе нет. Вот так. – Ян подошел к своему аппарату и закрепил прибор поверх микрофона. Загорелась лампочка «ВКЛ». – А теперь просто говори, как обычно.

– Давай попробуем. Я скажу Лиз, что ты придешь.

Во время короткого разговора они оба следили за быстрыми вспышками сигналов. Похоже, прибор трудился вовсю. Тергуд-Смит нажал рычаг телефона, и мерцание прекратилось. Засветилась строчка табло: «ЛИНИЯ ПРОСЛУШИВАЕТСЯ НА КОММУТАТОРЕ».

– Похоже, что работает, – негромко сказал Тергуд-Смит, глядя на Яна.

– Работает… Так ты думаешь, он нашел «клопа» на моем телефоне? С какой стати… – Ян на момент задумался, потом погрозил зятю пальцем. – Кончай, Смитти. Ты отнюдь не случайно пришел ко мне и прицепил эту штуковину. Ты знал, что меня подслушивают. Но почему?

– Скажем так, Ян: я подозревал нечто подобное. Но уверен не был. – Он подошел к окну и выглянул наружу, сплетя пальцы за спиной. – Работа моя полна неопределенностей и подозрений. Были намеки, что ты под наблюдением одного отдела, но мне не так уж удобно спрашивать; к тому же там стали бы все отрицать. – Он обернулся, лицо его стало очень жестким. – Но теперь я знаю – и пара голов покатится. Я не позволю этим болванам трогать мою семью. Все будет улажено, так что забудь об этом.

– Хотел бы, Смитти. Но боюсь, что это мне не удастся. Я должен знать, что происходит.

– Конечно, должен. – Тергуд-Смит смиренно поднял руки. – Просто ты оказался в ненужный момент в ненужном месте. Этого вполне достаточно, чтобы низовые бюрократы начали действовать.

– Я был в самых обычных местах. А единственный ненужный момент – когда меня чуть не утопили.

– Вот именно. Признаться, я не совсем поверил тебе, когда ты рассказывал, что видел. Даже больше скажу, но это должно остаться между нами.

– Мог бы и не предупреждать.

– Извини. Так вот. На первом катере были преступники – контрабандисты, везли наркотики. Второй