Он почувствовал, как слезы вскипели на глазах. Прижав веки согнутыми большими пальцами, Роман застыл на секунду. Затем отнял руки от лица и прибавил шагу. Войдя в лес, прислушался.
Снегу было немного, лежал он ровно и безмятежно, слабо подсвечивая белым сиянием луны. Роман никогда не бывал в лесу ночью и сейчас подивился величественной суверенности природы. Столь величественной, что человек на ее теле казался незначительной и микроскопической букашкой.
– Кирюша! – позвал он.
Ни звука в ответ, ни плача. Царственная тишина.
Они углубились в лес метров на сорок примерно. Денис живо крутил фонариком.
Тихо. И не видать ни коляски, ни ребенка.
– Я так глубоко не заходил… Наверное, это ближе к переезду было… – пробормотал опасливо Юра, боясь новой вспышки гнева Дениса. – Или дальше? Трудно в темноте сориентироваться…
– Возвращаемся, – скомандовал Денис. – Подвинемся еще на сотню метров вперед. Если ты правильно сказал, сучонок, – тряхнул он Юру за шиворот, – и переезд был в зоне видимости… Мы тормознули, как только увидели огни. Дальше от него быть не может, может быть только ближе, – рассудил он.
– Денис, – тихо окликнул его Рома, выбираясь из леса на дорогу, к машинам. – У вас тут хищники водятся? Волки или что?..
Городской житель, Роман не представлял, какая фауна населяет подмосковные леса, а тем более в привязке к конкретной местности.
– Волков у нас нет, – хмуро ответил Денис. – Лисы есть. Но мне кажется, что они людей не едят…
– А если это маленький человек, который не может оказать сопротивления? – почти прошептал Роман.
– Не знаю, – совсем помрачнел Денис. – Не знаю, прости, не силен я в зоологии…
Они отъехали еще на расстояние метров в сто и повторили сценарий в точности: обе машины фарами на деревья, затем десант в лес.
И снова тихо. И мощный свет фар, усиленный фонарем Дениса, не выхватил из тьмы ни коляску, ни ребенка.
Опять по машинам, опять сотня метров.
«А если мы его пропустили?» – паниковал Роман. «Шаг» в сотню метров не давал полного покрытия зоны. Если делать ставку на то, что ребенок плачет, – тогда да, они бы услышали. Но если он, изможденный холодом, голодом и страхом, забылся во сне?
Роман знал, что будет искать его до рассвета, позднего осеннего рассвета, и потом еще весь день, если понадобится… Только вот что он найдет? Маленький остывший трупик?!
Еще один «шаг» – на этот раз метров в восемьдесят, Роман настоял. Снова вошли в лес, прислушались.
Тихо.
Продвигались вперед медленно, тщательно высвечивая фонариком каждое дерево, каждую поляну…
Кирюши нигде не было.
Не было! Нигде!
«Ты ничем не лучше!» – ударил под дых мерзкий голос, вынырнувший из глубин подсознания, оплавленного тревогой, страхом и болью.
«Заткнись, – сказал Роман. – Я лучше! Я никого не хотел убивать!..»
Снова сели в машины, снова прокатили около восьмидесяти метров, как просил Роман. Снова направились к деревьям, снова прислушивались и светили фонариком…
«А если он замерз? А если его лисы съели? Они не едят людей, но это потому, что люди им этого не позволяют… А как может им не позволить восьмимесячный малыш?! Никак…»
Роман почти безразлично подумал о том, что если Кирюша умрет, съеденный заживо лисами или от холода, то и он жить не станет. Эта мысль была даже утешительной – она избавляла от страшного груза. Как – неважно. Главное, уйти. Если Кирюша погиб, то уйти вслед за ним. Это так легко… И даже отрадно…
День закончился. И похититель не позвонил.
Все, конечно, возможно: что он маринует родителей или что у него возникли непредвиденные сложности, но почему-то Алексею уже стало ясно: он и не позвонит. Это похищение не ради выкупа.
Это месть.
И отнюдь не Александре! А ему, Алексею Кисанову, частному детективу…
Около часу ночи он все-таки уговорил Сашу принять снотворное, а сам отправился на кухню: размышлять. Не зажигая света, встал у окна. Он любил смотреть в ночь.
Итак, версия под названием «Месть Александре за статью» не выдерживает никакой критики. Сам Степан не тянет на отпрыска олигарха, да и олигархи вовсе не так действуют! Подавляющее большинство этих людей имеют бандитское прошлое и соответствующие методы разборок. Неугодная журналистка получила бы сначала
И последнее: Сашина статья им писк комариный. Как она сама верно выразилась, живут они за тяжелым парчовым занавесом, и что о них думают «по ту сторону», им глубоко «фиолетово». Вот если бы она вскрыла и обнародовала какие-то махинации – другое дело. Но статья о недостаточной компетенции их отпрысков? Нет, не она тут причиной, нет!
Это ему, сыщику, месть. Личная. От кого-то из тех, кого он отправил за решетку…
Сказать ли об этом завтра Саше? С одной стороны, может, и лучше: она бы перестала чувствовать себя причиной похищения детей.
Но, с другой стороны, «клиентура» Алексея была криминальной, и в этом разрезе похищение детей приобретало совсем иной масштаб… Пугающий, прямо скажем.
А он предпочитал пугаться в одиночку.
Ночь уходила в глухоту. Одно за другим гасли последние окна в доме напротив, деликатно оставляя его с ночью наедине. Алексей любил ее без пятен света – маскировавших и искажавших ее естество, – как женщину без одежды. Он любил растворяться в ней, чувствовать, как теряется ощущение контура своего тела и мысль летит далеко и свободно, вырвавшись на волю из черепной коробки. Он любил пупырышки звезд, которыми дрожало замерзшее московское небо, и тихий перезвон обледенелых веток… Если бы он был поэтом, он бы непременно сочинял стихи по ночам и о ночи.
Но Алексей не был поэтом, и размышлял он о тех, кого отправил за решетку. Не сам, конечно, но с его помощью родная милиция. А о том, что он сотрудничал тесно с Петровкой, знал каждый мало-мальски грамотный преступник, с которым Кис имел дело. Отчего сей преступник не имел никаких иллюзий по поводу
Мстит, скорее всего, тот, кто еще находится в тюрьме… Отчего и нанял этого Степана… И хорошо заплатил ему.
В этом-то все и дело! Конечно же! Вот почему Александра заплутала в своей интуиции: Степан сделал это за большие деньги, но к ней и к детям не испытывал никакой ненависти! Возможно, что в нем даже боролись противоречивые чувства… Попал действительно под шарм Александры, увлекся, потом запоздало вспомнил, зачем с ней знакомился… Или ему
Вот-вот! Эта версия хорошо объясняла его поведение, равно как и мнимый сбой в интуиции Александры!
Алексей притянул поплотнее дверь на кухню, открыл форточку настежь, закурил.
До сих пор, пока он надеялся на звонок от похитителя, его логика бездействовала, словно взяла отпуск и уехала на другой конец земного шара, где нежилась на пляже и ни о чем не желала думать. Но сейчас она, кажется, сделала свои первые, пока еще пробные шаги!
…Итак, примем за основу, что требование о выкупе не поступит и ждать его не имеет смысла, так как похищение есть акт мести. Причем ему, Алексею Кисанову.
