– Да будет так, – склонил голову Корнеев.
Эскадра из пяти дирижаблей на полном ходу двигалась к Баксанскому ущелью. Ничего лишнего в гондолах. Уголь, пули для парометов, небольшой запас воды и люди с легким холодным оружием и пневматическими винтовками.
Грузовые дирижабли везли еще больше угля, еще больше пуль и людей с тачками.
Мы не останавливались, чтобы уничтожить какую-нибудь небольшую группу противника, попавшуюся нам на пути. Наше преимущество заключалось в скорости. Никто не должен был оказаться рядом с Вратами раньше нас. Никто не должен был предупредить Лузгаша о грядущей диверсии. Мы не могли позволить властителю Луштамга подтянуть магов из Рамсворда к обратной стороне Врат.
Поздним вечером, когда солнце уже село, мы отвели дирижабли в сторону Кавказского хребта. Садиться и сворачивать подъемные шары было слишком долго и трудоемко. Поэтому пришлось примириться с расходом угля для горелок, нагревавших воздух в аэростатах.
Наши воздушные корабли повисли над скалами. Люди выбрались из гондол и выбросили на камни весь груз, который можно было легко поднять обратно. Это позволило кочегарам обходиться совсем малым количеством топлива. Пустые гондолы было легко удерживать в воздухе даже на полуспущенном подъемном шаре.
Едва только небо стало сереть, мы вновь загрузились и полетели в сторону Врат. Дул легкий попутный ветер, и мы неслись с приличной скоростью.
Уже через час мы прошли над невысокими холмами, перевалили через скалы и оказались в Баксанском ущелье. Внизу грохотала речка и шумели людские толпы. Полчища врагов и пленников двигались к Вратам. В нашу сторону они посылали проклятия, но на большее не были способны. Дирижабли шли на высоте около полукилометра. Никакая баллиста нас достать не могла. Зато парометчик с «Ястреба» уложил сверху боевого слона и нескольких быков, впряженных в тяжелые телеги, создав на дороге затор.
Что и говорить, диверсия получилась удачная. Правда, пленникам-бештаунцам теперь придется поработать. Вряд ли солдаты Лузгаша будут растаскивать трупы и сломанные телеги сами, когда рядом столько даровой рабочей силы. Но, в конце концов, мы ведь стараемся ради спасения этих людей!
На приличной скорости мы прошли над отрядом, охранявшим Лузгаша. То, что командующий вражеским войском находится там, можно было понять по большому количеству отлично вооруженных гвардейцев на конях и на верблюдах, а также пеших ратников в одинаковой одежде, шедших строем. Мы с капитаном «Сокола» запомнили место, прикинули скорость, с которой Лузгаш приближался к Вратам, но не стали стрелять и передали запрет открывать огонь на другие дирижабли. Нам не нужно было уничтожать повелителя Луштамга сейчас. Напротив, чуть позже, собрав побольше козырей, я собирался вступить с ним в переговоры.
Около Врат дежурил караульный отряд врагов – человек триста. Он находился в полной боевой готовности. В руках часовых – обнаженные шашки, рядом с отдыхающими – копья в пирамидах, на длинных дальнобойных луках стрелков натянута тетива. Отпускать врагов за Врата мы не имели права. Брать вражеских солдат в плен не было никакой возможности. Поэтому одновременно заработали все три паромета. Солдаты с дальнобойными духовыми ружьями с грузовых дирижаблей палили по одиночкам, прятавшимся в кустах, засевшим на скалах в дозоре. Сверху их было видно отлично.
Ни луки, ни короткие копья, ни метательные топоры не могли причинить нам вреда. Враги пытались скрыться от пуль, но не могли. Мне не очень это нравилось. Даже когда ты двигаешься с огромной скоростью, а воины вокруг тебя словно спят, это – честный поединок. Ты все-таки уязвим и преимущество получил благодаря долгим тренировкам. К тому же всегда есть вероятность встретить настоящего мастера, еще более сильного, чем ты. Расстрел с воздуха в чем-то глубоко порочен. Как и охота с вертолета.
Через три минуты боеспособных солдат у Врат не осталось. По штормовым трапам с грузовых дирижаблей высаживался десант. Остальные солдаты поспешно вышвыривали уголь прямо на землю. Конечно, пилоты выбрали ровные площадки, с которых топливо будет легко собрать.
Десантники занимали оборону, блокировали Врата, располагались в скалах над дорогой. С «Орла», дирижабля, оборудованного двумя паровыми котлами – для паромета и для пропеллера, – демонтировали паромет и устанавливали его на большой скале, господствующей над местностью. Раньше здесь возвышалась сторожевая башня. В бою с Сотней-у-Врат армия Лузгаша сровняла ее с землей. Только фундамент остался цел, да вокруг были разбросаны огромные камни.
На площадке перед башней ссыпали почти весь уголь. Теперь его хватит надолго. А «Орел», ставший транспортником, мы собирались отослать назад – за боеприпасами.
Через пятнадцать минут после боя транспортный дирижабль «Тетерев» разгрузился и ушел обратно на север за топливом и пулями для паромета. С ним было также отправлено донесение о захвате Врат.
По канату я спустился на каменистый склон. Воздух здесь был разреженный, дышалось с трудом. Ледяная шапка вечных снегов начиналась в нескольких десятках метров от Врат. От нее веяло холодом. Сами Врата – две огромные, стоящие торчком базальтовые скалы, напоминали уснувших в медитации стариков. Скалы едва заметно светились. Ночью это свечение было мертвенно-бледным, жутковатым. Сейчас его мог различить только опытный глаз. Посвященному было понятно, что перед ним – не обычные скалы, а Врата. Действующие Врата.
Негоже вступать в чужой мир с обнаженным оружием. Но еще хуже лезть навстречу неприятностям с голыми руками. Я обнажил свой длинный клинок и перешагнул незримую линию, отделявшую наш мир от Рамсворда.
Человеку, стоявшему за моей спиной, могло показаться, что я исчез во вспышке света. Наблюдателю спереди показалось бы, что меня внезапно отбросило далеко назад, прямо за горизонт. А я даже ничего не почувствовал. Сделал шаг – и очутился в степи Рамсворда, поросшей высокой травой да колючим кустарником. В этих диких местах водилось много волков, а воды не было на многие километры вокруг. Поэтому Врата не пользовались особой популярностью среди местных жителей. У них хватало своих проблем, а в другой мир они могли переправиться из любой точки, воспользовавшись услугами колдуна средней руки.
Ни солдат Лузгаша, ни волков поблизости не было заметно. Пыльный тракт, который вел к городам Рамсворда и еще дальше, к соленому внутреннему морю, был пустынен.
Пора было приниматься за дело.
– Эшма хали, – обратился я к ближайшему терновому кусту.
Заклинание простое, действенное и, к сожалению, не слишком доброе.
Куст съежился, поник и осыпался на землю прахом листвы и кусочками дерева.
– Фихнит, – добавил я, и кусочки дерева превратились в угольки. Их было немного – с полведра. Но кустов вокруг оставалось предостаточно.
– Эшма хали, – ласково сказал я следующему кусту.
Сзади блеснула вспышка, и между двумя полупрозрачными камнями – так выглядели Врата здесь – появился солдат с мечом. За ним – еще один, с длинным ружьем.
– Кажется, чисто. Врагов нет. Пусть подходят люди с тачками, – крикнул я им.
Солдат в ужасе посмотрел на обуглившиеся кусты и задом отступил во Врата.
Я вновь обратился к кустам. Небольшие горки угля лежали там, где когда-то зеленел терн. Ломать – не строить. Превращать живую материю в мертвую всегда легче, чем наоборот. Для этого даже не нужно быть мастером.
Первый солдат с тачкой, саперной лопаткой и винтовкой через плечо прошел через Врата и принялся невозмутимо сгребать уголь. Скоро к нему присоединился еще один, и еще. Я отходил все дальше от Врат, оставляя за собой ровные травяные поляны с черными проплешинами, на которых лежали горстки угольков.
Мой труд свершался со скорбью, но был необходим. Зелени становилось меньше, угля – больше. Когда- то мне придется вернуться в этот мир и посадить сад. Или, по крайней мере, высадить кусты терна. Сейчас я только брал у здешнего мира. Но брал не беззастенчиво и нагло, а уговаривая каждый куст умереть раньше времени. Умереть, чтобы могли жить другие. И обещая восполнить утрату его вида – то, что для любого растения важнее всего.
Мы закрепились у Врат и отбили атаку небольшого отряда конницы Лузгаша, который он послал на разведку, заподозрив неладное. Тридцать всадников без доспехов, вооружейные саблями, на
