Затем появился отряд меченосцев на породистых лошадях. Этих приветствовали еще более дружно. В хороших лошадях и лихой посадке всадников здесь понимали толк.

Через некоторое время на дороге показались слоны. Я не встречал слона с того времени, как жил в монастыре Лао-дао. Большинство местных жителей не видели это животное никогда в жизни – только на картинках. Восторженные и удивленные вопли заглушили даже топот животных. Я непроизвольно поискал взглядом слона с длинными ногами в мягких валенках, топот которого слышал несколько дней назад. Но его не было.

На самом крупном слоне – горе мышц и жира – был установлен золоченый, украшенный сверкающими на солнце драгоценными камнями паланкин. Судя по тому подобострастию, с каким кланялись в сторону паланкина солдаты (даже те пехотинцы, что шли в колонне, окружающей слонов), в нем сидел Лузгаш или его двойник.

– Он, – подтвердил Лакерт, кивая в сторону слона. – Чаще Лузгаш ездит на лошади, как и все, но здесь решил пустить пыль в глаза. Чтобы его слава шла впереди армии.

Я несколько раз поклонился в сторону паланкина и прокричал «ура!». Девушки посмотрели на меня как на сумасшедшего, а я расхохотался, как пьяный.

– Не отличайтесь от других! – посоветовал я им. – Все просто вопят от восторга, а вы нахохлились, словно курицы.

Вард развязно помахал слону рукой, Эльфия воскликнула что-то вроде «слава законному государю», но Валия хранила гробовое молчание и оставалась насупленной. Впрочем, до нее действительно никому не было дела. Скорее всего, это и возмущало княжну больше всего.

Главный слон остановился подле возвышения. К нему тут же приставили выкрашенную в красный цвет деревянную лестницу, по которой Лузгаш спустился на помост. Насколько я мог судить с такого расстояния, это был самый обычный мужчина с немного выпяченными губами, пронзительными черными глазами, редкой, с проседью бородой и прямым носом. Встреть я его в толпе, взгляд бы на нем не задержался. Вел он себя спокойно, без брезгливости и излишнего самодовольства.

Повелитель Луштамга, подчинивший себе Бештаун, уселся в золоченое кресло. Эльфия шепотом сообщила мне, что кресло – из дворца, использовалось для малых приемов отцом Валии.

Трубы взревели с утроенной силой. Глашатай, взобравшийся на помост, проорал:

– Приветствуйте Лузгаша Великого, мудрого и смелого, почтившего вас своим присутствием!

Глотка у глашатая была луженой. Орал он так, что слышно было в самых удаленных концах торжища, несмотря на гул большой толпы людей. Может быть, когда-то он продал товар по завышенной цене и ему в горло залили алюминий? Или использовали для усиления голоса какую-то более действенную магическую технологию?

Толпа нестройно прокричала, что рада видеть своего нового патрона. Лузгаш брезгливо улыбнулся.

На помост тем временем поднялись несколько человек в доспехах – по всей видимости, боевые командиры и советники Лузгаша. Заурбек отирался возле помоста.

– Господин Луштамга и многих удаленных земель, Великий Лузгаш объявляет, что рад выраженной вами покорности. Он обещает защищать всех граждан княжества Бештаун, их права и свободы. Теперь вы находитесь под надежной рукой! – прокричал глашатай.

Даже мне было немного обидно слышать такие слова, хотя я и не являлся гражданином Бештаунского княжества. Но толпа вновь проревела что-то одобрительное.

– Перед коронацией народу вручаются подарки, – сообщил глашатай.

Два дюжих молодца поставили перед огромным слоном, на котором приехал Лузгаш, большую бочку. Слон погрузил в нее хобот, потом поднял его вверх, и в толпу полетели алюминиевые монеты. Слон старался – монеты вылетали даже за пределы торжища. Радостные вопли перемежались криками ярости. Началась дикая свалка. Копьеносцы на верблюдах успешно сдерживали беснующуюся толпу в нескольких метрах от помоста.

Поскольку все только и делали, что рыскали по площади в поисках монет, Валия ехидно спросила, глядя на меня:

– Почему же ты не гоняешься за легкими деньгами, сэр Лунин? Нужно вести себя как все.

– Ты права, княжна, – ответил я, поднимая с земли блестящий кругляшок, подкатившийся почти под ноги Валии. – Еще порция пива и орешков нам обеспечена.

– Мне и так уже тошно, – поморщилась Эльфия.

– Разделяйте трудности с вашим народом, – не преминул поддеть княжну и Эльфию Лакерт. Ему дешевое пиво пришлось как нельзя более по вкусу, и он с негодованием наблюдал, как девушки выплескивают на землю остатки из своих кружек.

Минут через десять слон опустошил бочку, и беснование улеглось.

– Все довольны? – проревел глашатай.

По монете, а то и по пять досталось почти каждому, поэтому толпа дружно проревела:

– Да!

– Наступает самый торжественный и счастливый момент: государь Бештауна официально вступает во владение землями княжества! Он наденет корону бывших князей, которая займет место среди знаков власти, завоеванных его доблестной армией!

Человек в доспехах вынес корону: четыре серебряные полосы крест-накрест, украшенные драгоценными камнями и золотом в форме листьев винограда. Среди камней короны преобладали аметисты, сапфиры и алмазы.

Валия мертвеннно побледнела.

– Корона отца, – прошептала она. – На этом негодяе…

Даже народ приутих. К трону для коронования не позвали никого из бештаунских беев. Даже регент Заурбек топтался рядом с помостом, не смея подняться выше.

Лузгаш взял корону с бархатной подушки, снял шлем и сам надел засверкавший самоцветами венец на голову.

– Как повелитель Бештауна, объявляю свою волю, – сказал он не очень громко, но многие его услышали. – Регент Заурбек за заслуги перед своим народом и армией Луштамга назначается мною младшим беем Ставки Великого повелителя Лузгаша.

Глашатай повторил слова правителя в полный голос.

– Он будет служить вторым наместником Бештауна – после Трксна. Младшему бею дозволяется подойти и выразить почтение господину.

Заурбек неохотно поднялся на помост и поцеловал сапог Лузгаша. Видимо, у младших беев было принято приветствовать повелителя именно так. Старшие, наверное, целовали руку.

Валия горько усмехнулась, глядя на унижение своего бывшего советника.

– А сейчас будут казнены враги государя, – объявил глашатай.

На помост вытолкнули нескольких китайцев и джигитов из гвардии Валии. Руки их были скручены за спиной.

– Хань Нунь! – ахнула Валия. – Я думала, его убили… И Джардан! Что же это делается?

Сабленосцы тем временем выхватили клинки. Несколько взмахов – и преданные княжне воины были обезглавлены. Кровь ручьями хлынула с помоста в толпу.

– Так будет с каждым, кто пойдет против Лузгаша, – объявил глашатай.

Толпа притихла. Казненных воинов многие знали лично, притом с лучшей стороны. Да и казнить солдата только за то, что он предан госпоже, – аморально по любым законам. К тому же публичные казни для Бештауна были не слишком привычны.

– Приветствуйте волю повелителя! – проорал глашатай.

Ответом ему была гробовая тишина. Только несколько полностью упившихся свиней из местных проорали что-то невразумительное. И тогда солдаты Лузгаша дружно и страшно прокричали:

– Любо!

Это слово с диким, чужим акцентом звучало ужасно. От крика кровь стыла в жилах.

– Ваш регент Заурбек мог быть назначен и старшим беем, – объявил Лузгаш. – Но местные жители показывают мало энтузиазма в поддержке новой власти. Они не хотят вступать в мою доблестную армию. Если так пойдет и дальше – добра бештаунцам ждать не стоит. Но если вы разделите со мной трудности