Федор Петрович лишь усмехнулся.

2

Многое изменилось, не правда ли, с тех пор, как мы впервые оказались под кровлей кооператива?

А ведь скоро сказка сказывалась, да не скоро дело делалось. Ускорилось же оно тогда, когда А.М.Бык совместно с Федором Петровичем решили, что есть уже все основания выводить кооператив на глубокую воду.

Механизм такого вывода прост, хорошо отработан и обоим нашим деятелям (впрочем, Федору Петровичу в большей степени) был досконально известен. Поэтому начали они с того, что пригласили журналиста из большой популярной газеты 'Дни нашей жизни'.

Газетчик направлялся на свидание с кооператорами без особого воодушевления. Захваченный, как и все мы, магистральными событиями преобразования нашей жизни, он занимался в эти дни преимущественно тем, что пытался проанализировать сходства и различия великого множества рецептов радикального и коренного улучшения экономики, политики, экологии, морали и нравственности - того великого множества, какое к описываемому нами времени успело не только возникнуть, но стало уже как-то и надоедать всем, начиная с первых людей руководства и кончая контингентом домов для престарелых. Однако, увидев и услышав, корреспондент, что называется, загорелся и набрал материала на три больших стояка в газете, из которых после всех сокращений, неизбежных в любом периодическом издании, два четырехколонных стояка все же получились и были опубликованы почти без промедления как раз в дни переговоров между Президентом СССР и Председателем Верховного Совета РСФСР по поводу пятисот дней.

Разговор с журналистом происходил в той самой лаборатории, где в те дни стояла, как мы помним, всего лишь одна старая ванна, в которой тем временем возникал очередной клиент. Присутствовали, кроме обоих директоров. Землянин и девушка Сеня, к тому времени начавшая уже постигать тайны необычного ремесла, которое, подобно шахматам, относилось частью к науке, частью же к искусству, и только от игры в нем ничего не было, и от политики, возможно, тоже. Сеня, впрочем, в разговоре не участвовала, хотя корреспондент и пытался было ее вовлечь; вообще, у мужчин при виде ее почему-то сразу возникало желание вовлечь ее во что-нибудь. Сеня не поддалась и лишь тихо сидела в теплом уголке на табуретке; было у нее такое свойство - присутствуя, как бы исчезать для всех, как если бы она умела становиться невидимой. Потом, по ходу разговора, появлялись в лаборатории и другие люди. Но не станем забегать вперед.

Журналист, увидев обстановку лаборатории, сперва покрутил носом: впечатления вся эта свалочная арматура не производила. Нехотя стал он слушать, потом потребовал доказательств, еще потом - свидетелей. Предусмотрительный А.М.Бык их, как вы уже поняли, подготовил, и когда пятым по счету дал свои показания капитан милиции Тригорьев, журналист уже почти поверил, когда же - шестым - перед ним предстал Амелехин А.С. и мягко и проникновенно сказал: 'Писатель, глядь ты, глядь, слушай внимательно, банные ворота, пусть мне спать у параши - здесь не лапшу варят, тебе на уши вешать, глядь буду, верь профессору, он меня лично вытащил, я там полный срок отлежал - десятку в строгой изоляции, и это, хочешь, вся кодла тебе подтвердит - хочешь, глядь?', - когда он это сказал, журналист поверил окончательно и стопроцентно и зарядил в аппарат новую кассету. Потом свидетели вышли, причем с порога Амелехин еще раз намекнул: 'Смотри, глядь, если что не так будет - как бы не пришлось профессору и тебя вытаскивать, а очередь сейчас длинная, успеешь отвыкнуть жить!' - но это уже лишнее было, газетчик уже уверовал и стал сторонником и даже поклонником.

Вот и все, чем мы хотели предварить официально опубликованный текст. Копирайт, напоминаю, принадлежит газете 'Дни нашей жизни', при перепечатке ссылки на нее обязательны. Привыкайте вести себя по-людски.

'Журналист: Знаете, Вадим Робертович, даже в наше время коренных перемен как-то трудно всерьез произносить и принимать такие сочетания слов, как 'воскрешение людей', к которым мы всю жизнь относились, как бы сказать, несерьезно, что ли. С вами так не было? Вы сразу привыкли?

Землянин: А мы этих слов как раз и не употребляем. Они, я бы сказал, слишком эмоциональны, а у нас тут на протяжении почти всего процесса точная наука и техника. Восстановление - вот термин, которым мы чаще всего пользуемся. Восстановление народного хозяйства, восстановление ленинских норм партийной жизни - это ведь все было? Ну, а у нас - в буквальном смысле слова восстановление человеческой личности. Всего лишь, и никаких эмоций.

Ж.: И вот вся эта техника, все то, что я вижу вокруг...

А.М.Бык: Производит убогое впечатление, не так ли? Да, это все буквально подобрано по домам, по свалкам, начинали ведь с нуля, денег не было, спонсоров так и не нашли... Но ведь не это главное. Вот вы - человек пишущий и знаете: разве для того, чтобы написать хорошую книгу, обязательно нужен мраморный стол? Нет, на мраморном хорошо играть в биллиард, а книгу можно и на кухонном написать, и на табуретке можно. Вот мы и начинали с табуретки.

Ж.: И добились, судя по тому, что я увидел и слышал, блестящих результатов.

З.: Я бы так не сказал. Во всяком случае, если в слово 'результаты' вкладывать практический смысл. Вот смотрите: процесс восстановления человека, или, как мы тут на своем жаргоне говорим, 'ванна' занимает неполных четверо суток. Значит, если мы хотим восстанавливать ежедневно по одному человеку, нужны как минимум четыре ванны, а у нас - одна. А что касается самой теории и конструкторских разработок, то они возникли, когда кооператива еще не было, это продукт индивидуальной трудовой деятельности.

Ж.: Вашей деятельности.

З.: Ну, было бы глупо отрицать это. Но, как вы понимаете, моей заслуги в этом нет.

Ж.: Простите, но этого я как раз не понимаю.

З.: В самом деле? Ну, подумайте: Пушкин, скажем, создал великую поэзию. Или Гете. Их ли это заслуга? Нет, я считаю - это заслуга природы, создавшей их такими. Ведь создание этой поэзии было для каждого из них делом естественным и необходимым, их способом жизни. Пушкин не заставлял себя работать, напротив - тяжело переживал, когда работать не мог. Понимаете теперь? Для каждого из нас сунуть, скажем, руку в огонь противоестественно, болезненно, опасно, для того, чтобы сделать это, нужно заставить себя; вот за такой поступок человека надо хвалить, это его заслуга. А если некто, скажем, в жаркий день полез в воду купаться - это что, заслуга? Нет, это естественный и приятный поступок, природа создала человека так, что в жаркий день ему и приятно, и полезно охладить свои кожные покровы при помощи относительно прохладной воды, а потом за счет ее испарения с поверхности тела... Вот так и со мной. Природа создала меня способным на это, мне очень нравилось заниматься теорией, а теперь и практикой, в чем же моя заслуга? Нет, если хвалить, то скорее уж тех, кто дал мне возможность осуществлять мои замыслы - вот как присутствующие здесь, например...

Ж.: О них мы еще будем говорить. А сейчас хотелось бы услышать более конкретно: как вы начали думать об этом, как все стало получаться...

З.: Знаете, я не уверен, что удастся все вспомнить... мне кажется, вы не прочь настроиться на то, что я - какая-то необычная личность, этакий вундерменш или юберменш... А я человек совершенно обычный, я бы сказал даже - обыденный, и родился общепринятым способом, и рос, и учился, не перескакивая через классы, в самой обычной школе, без уклона, и в детстве мечтал стать моряком, а не физиком и не кибернетиком; и, когда приходило время, вступал, куда полагалось, а куда мне не полагалось по разным причинам - не вступал, и где не надо было быть - не бывал, и в чем не надо было участвовать, - не участвовал, рос тихо, а потому и не привлекался, не подвергался и не имел. Зато поступил, хотя и с некоторым запозданием и не могу сказать что беспрепятственно, туда, куда хотел, а хотел я туда, где были теорфизика и кибернетика - тогда она только-только перестала быть буржуазной лженаукой. Учился неплохо, и неплохо же проходил практику на одном московском предприятии, так что хотя закончил и без красного диплома, но на меня уже была заявка, и я остался тут. Узкой специальностью моей были некие измерительные приборы...

Ж.: Вы не могли бы поточнее? Видимо, здесь вы приближаетесь уже к сути...

З.: К сожалению, поточнее не имею права.

Ж.: То есть я понимаю так, что за границу вы не ездите?

З.: Да, невыездной из соображений безопасности - но последний год уже... Зато по стране я поездил много. Вместе с моими приборами, разумеется, то есть теми, в разработке которых принимал участие, меньшее или большее, и которые я обслуживал, и уже считался заметным специалистом в этой узкой области... Кстати, именно в одной из командировок, когда проводилась очередная серия измерений - ну,