предстояло создать. 'Дозаторы привезли, - сказал А.М.Бык бригадиру монтажников (кооперативных, разумеется, высокооплачиваемых, но зато и работяги были сплошь кандидаты и доктора технических, один только затесался физико-математических, и еще один, что было вовсе уж непонятно - филологических наук), - и центрифугу тоже. Сейчас начнут спускать. Готовы?'. Бригадир только кивнул, не теряя времени на разговоры.

Отсюда А.М.Бык и Федор Петрович направились на старую территорию - в ту, левую половину подвала, где еще недавно А.М. тратил свое драгоценное время на то, чтобы лично объясняться с заказчиками. Теперь на его месте (но стол был уже другой, куда более достойный) сидел молодой человек, так одетый и причесанный, что его и в Министерство Иностранных дел не стыдно было бы посадить; у Федора Петровича таких молодых людей было множество на примете, с улицы сюда никого не брали.

До сих пор мы с вами попадали в этот подвал в идиллические времена, когда тихо здесь было, тепло и спокойно. Не то теперь. В комнатке толпились стар и млад, обоего пола. Тихий старичок, неиссякаемо печальный, сидел на стуле в дальнем от двери углу, и непохоже было, чтобы ему удалось когда-либо обратить на себя внимание; то же хотелось сказать и о двух старушках, оттесненных к самой стене - но терпение старости бывает беспредельным (терпеть - единственное, чему учит нас долгая жизнь), и старушки такие в конце концов своего все же добиваются. В большинстве же тут был народ тертый в очередях, ничего и никого не пугающийся и не смущающийся, привыкший ходить по чужим головам, переть грудью, разгребать локтями, а то и кулаками окружающую субстанцию, и если потребуется, хоть по потолку, но добираться до нужного места. Вот куда уходит энергия, сэкономленная в производственном процессе, которому беззаветно предаваться мы давно уже разучились. Как можно в такой обстановке работать, нам лично совершенно непонятно; молодого человека, однако, она нимало не беспокоила, и он вдумчиво, не тратя лишнего времени, разговаривал с очередным клиентом, кому повезло только что опуститься на тот самый стул, на котором сиживал при нас капитан Тригорьев, участковый инспектор.

- Итак, - сосредоточенно спрашивал молодой человек, - сколько лет, вы говорите, было утраченному?

- Тринадцать, - отвечал собеседник, непроизвольно всхлипывая.

- Значит, год рождения семьдесят седьмой... Имя, отчество, фамилия? Не спеша и отчетливо, пожалуйста.

- Влажной. Блажной Иван Федорович...

- Какова же причина столь печального события?

- Это какого события? - звучало настороженное.

- Да смерти, понятно. Умер, умер отчего?

- Да от старости, от чего же другого. Пора пришла, и умер. И убедительная просьба - вернуть безутешным...

- Так-с. Блажной Иван Федорович, умер от старости... Э-э, постойте-ка!

- Нет, это вы погодите! Как это - умер? Кто?

- Блажной Иван Федорович. Только как это - от старости в тринадцать лет от роду?

- Да вы что говорите-то! Вот он - я, перед вами сижу. Блажной Иван Федорович. Что же вы меня прежде времени хороните? Я жаловаться буду!

- Это вы - Блажной?

- Кто же еще?

- И верно. В таком случае, кто покойник?

- Ну Чарлик же!

- Полностью - фамилия, имя, отчество...

- Да какое отчество, если он кот?

- Кот? - Как ни странно, молодой человек ни в малой мере не утратил самообладания. - Не по адресу 'обратились. Животных не восстанавливаем. Только людей.

- Ну, - звучало уже не агрессивно, а почти ласково. - Раз людей можете, то уж одного котика для вас - раз плюнуть. Вы уж окажите содействие, я вам очень благодарен буду...

И рука просителя сделала как бы непроизвольное, легкое, но для внимательного взгляда ясное движение к внутреннему карману.

- Котов не восстанавливаем, - повторил молодой человек в той же тональности.

- А вот и нет! - заговорил заказчик уже целой октавой выше. Восстанавливаете котов. Доказать могу! Значит, только своим, да? Так получается?

- Было два таких случая, - с неиссякаемым терпением объяснил молодой человек. - Кот и канарейка. Их запись не удалось отфильтровать от записей основного объекта, и они восстановились. Как своего рода побочные явления. Если бы вы заказали восстановление кого-либо из близких, то случайно могло бы и там... Но вы же видите - мы и людей всех не можем удовлетворить, а вы хотите, чтобы мы на кошек время и место расходовали. Негуманно, гражданин.

- Кого-нибудь из близких, - сказал Блажной Иван Федорович, - мне в наши времена не прокормить. Сами знаете. А на кота еще хватило бы...

Но на лице молодого человека уже возникло такое фундаментально-непреклонное выражение, что неудачливый заказчик невольно приподнялся, а клиент, дышавший ему в затылок, сделал движение, чтобы занять стул - и с изумлением убедился, что на стуле уже сидела одна из тех старушек, которых только что едва не по стене размазали - и уже объясняла свою потребность невозмутимому молодому человеку...

А.М.Бык и Федор Петрович увиденным остались довольны и вышли, чтобы теперь подняться по лестнице наверх. Не так давно тут еще жили люди, однако, благодаря усилиям Федора Петровича и вложенным средствам, весь этаж теперь был освобожден, и в нем разместилась контора с бухгалтерией и прочими нужными подразделениями. У А.М.Быка был тут свой кабинет, а для Федора Петровича помещение только еще ремонтировалось, поскольку он пока еще не переизбрался и ждал конференции. Перед кабинетами, как и полагается, находилась приемная, небольшая, но комфортабельная. В ней за изящным столиком сидела секретарша, дама неполного среднего возраста, эффектная и строгая; на вошедших она, однако же, взглянула ласково. Звали даму Сирена Константиновна.

- Что нового, Рена? - поинтересовался А.М.Бык прежде, чем проследовать в кабинет.

- Все в порядке, - ответила она голосом низким и приятным. - Принято шестнадцать заказов, два выданы, два в процессе. - Данные эти она считала с дисплея, поскольку ее рабочее место было оборудовано компьютером (ай-би-эмовским: отечественный - слишком большая редкость).

- Каменный век, - сказал А.М.Бык, обращаясь к обоим присутствующим. Если мы вскоре не начнем выпускать продукцию сотнями, народ нас просто растерзает.

- Почему у вас окно закрыто? - недовольно спросил Федор Петрович. Задохнуться можно.

Задохнуться, правда, помешал бы кондиционер, но с открытым окном было бы, конечно, еще лучше.

- Галдеж, - ответила Сирена Константиновна. - Невозможно работать, Федор Петрович.

И, словно подтверждая слова секретарши, гул за окном еще усилился. А.М.Бык подошел к окну и решительно распахнул его. Сирена Константиновна зажала уши. Бык высунулся.

Дополнительный шум возник оттого, что какая-то не очень многочисленная группа людей, при галстуках и кейсах, ухитрившись как-то пробиться к милицейскому посту, теперь весьма желала быть пропущенной, в ответ на что капитан Тригорьев просил не создавать беспорядка и встать в общую очередь на запись. Главарь же группы, потрясая каким-то удостоверением, настаивал на своем.

- Павел Никодимович! - крикнул сверху А.М.Бык. - Кто это там качает права?

Участковый инспектор пожал плечами.

- Да какая-то ревизия вроде...

- Что за ревизия? - насторожился А.М.Бык.

- Что за ревизия? - транслировал капитан Тригорьев.

- Районного финансового отдела, - холодно ответил предводитель группы. - И налоговой инспекций. Согласно решению райисполкома.

- Пропустите, - распорядился А.М.Бык, выпрямился, затворил окно и сказал соратникам:

- Новые новости.

- Что там? - поинтересовался Федор Петрович.