технология задействована только для того, чтобы вторгаться в нашу личную жизнь? Начни с компьютерных умельцев, отслеживающих сайты, которые мы посещаем. Вспомни об интеллектуальных карточках с идентификационными чипами. О биометрических компьютерных программах, которые опознают либо голос, либо сетчатую оболочку глаза. О сотовых телефонах, которые используются для отслеживания частных лиц. О родителях, которые имплантируют микрочипы своим детям.
— Ты пытаешься запугать меня? Или рекламируешь свои товары?
— Я спрашиваю, чем, по-твоему, являются все эти вещи — угрозами или удобствами? Тебе хочется полного уединения? Конечно же, нет. Это был бы кошмарный сон для национальной безопасности, правоохранительных органов, здравоохранения и сторонников свободы слова. — Он отступил назад и сделал большой глоток пива.
— Ну ты и силен, Кенни.
— Можешь поставить на меня последний доллар. Вот почему я вице-президент по маркетингу. Теперь перейдем к делу. Что тебя интересует?
— Когда ты узнал, что Брэнд присваивает деньги «Мако»?
— Через месяц после того, как он дал деру.
Более опрометчивой фразы Конни сказать не мог. Он неторопливо подошел к бару, поставил пустую бутылку и взял полную.
— Я так понимаю, ты имеешь в виду махинации с компанией «Файердог». Что случилось? Твой дружок профессор это выяснил?
— В основном.
— Значит, его брат вел соответствующие записи?
— А разве в «Мако» этого не делали?
— Да, но Фрэнк фальсифицировал записи в книгах. Он придумал ложную операцию по инвестированию «Файердога» и перевел эти инвестиции себе. И когда клерк нашего финансового отдела проявил излишнюю педантичность и позвонил в «Файердог», чтобы узнать, где находятся акции, брат профессора… Как бишь его?
— Исаак Сандоваль.
«Бог мой, неужели он так и не запомнил имя покойного?»
— Да. Он начал докучать Фрэнку вопросами. Тогда Фрэнк подделал акции и сдал в финансовый отдел «Мако».
— И как он собирался выкрутиться?
— Как шулер. Знаешь игру в три карты? Ты то видишь карту, то нет, то она снова появляется. Кроме того, он был вице-президентом «Мако» по маркетингу. И никто не смел задавать ему неудобных вопросов.
— Ты, надеюсь, намерен сообщить все это полиции?
— Нет. У нас с тобой приватная беседа.
Я почувствовала, как у меня запылали щеки.
— Приватная? А как насчет камер, которые следят за нами?
— Если власти когда-нибудь получат видеозапись нашей встречи, то в ней будет только то, что я захочу. Поэтому не пытайся меня цитировать. Я все буду отрицать. — Опять похотливая улыбка. — Не желаешь продолжить эту беседу за обедом?
Я поставила на барную стойку бокал.
— Нет, спасибо.
— Тем хуже для тебя. — Он продолжал улыбаться. — Ты уверена, что не хочешь ничего более крепкого, чем «Тайттингер»?
Опять намек. Что он имеет в виду: наркотик или секс?
— Вполне уверена. Спасибо за шампанское.
Выйдя из дому, я услышала музыку и посмотрела на балкон. Судя по голым ногам, стоявшим на перекладине, на балконе сидела молодая женщина. Я заметила у нее необычную татуировку: черную змею.
Кенни стоял в дверях.
— Звони мне, Гиджет. В любое время. Всегда рад поболтать с тобой.
Вернувшись домой, я позвонила Харли Даусон:
— Чем страдает Кенни Руденски? У него какая-то дополнительная хромосома? Он хотел обсуждать вопрос об Исааке за обедом.
— Я знаю, он неисправим, — ответила Харли. — Послушай, он вообще-то неплохой парень, но по уши увяз в истории, которая однажды основательно подпортит репутацию «Мако».
— У него странная манера жить. Он использует смерть в качестве отправного пункта.
— Это и разнесет в пух и прах репутацию «Мако». Джордж Руденски создавал компанию, рассчитывая на военных подрядчиков и такие организации, как Управление национальной безопасности. Как теперь компания будет сбывать свою продукцию, неизвестно. Теперь, когда выяснится, что президент компании не знал о воровстве своего заместителя.
— Ты полагаешь, что Кенни не сообщил папочке об исчезнувших акциях?
— Он думал, что сможет решить проблему самостоятельно.
Повисла пауза.
Я прижала трубку к уху, но на другом конце стояла полная тишина. Поняла ли Харли, что она сделала?
— Эван, я не то хотела сказать.
Она нарушила основное правило юрисконсульта: не рассказывать о приватных переговорах руководителей фирмы.
— Пожалуйста… о, дерьмо. — Она громко задышала в микрофон. — Ты можешь… ты способна забыть, что я тебе это сообщила?
Но джинн был выпущен из бутылки.
— Если меня не спросят.
— Пропади все пропадом. Помоги мне.
— Харли, что с тобой происходит?
— Это все из-за того дерьма, которое наделал Брэнд. Помилуй Бог. На компанию скоро обрушится Комиссия по ценным бумагам, акционеры подадут коллективные иски.
— Извини. — Я с трудом верила в то, что слышу. — «То дерьмо, которое наделал Брэнд»? Но речь-то идет об убийстве молодого человека.
Снова последовала продолжительная пауза.
— Пожалуйста, Эван. Пожалуйста, забудь об этом разговоре.
Я не знала, что ответить.
Джесси оставил работу около половины второго и отправился в продовольственный магазин, который находился на углу. Рядом, прямо на тротуаре, стояли столики. Владелец время от времени выходил к бездомным мужчинам и просил их не выкрикивать благочестивые лозунги водителям проезжавших мимо машин. Джесси заказал итальянский бутерброд с фрикаделькой и салат.
Он решил не возвращаться в кабинет, а перекусить на воздухе в тени. Отдать несколько минут самому себе. Подумать. Он снял перчатки с наполовину обрезанными пальцами и взял бутерброд.
За соседним столиком сидел полный мужчина, одетый во все черное. Кожаная куртка, растянутые на коленях джинсы, тенниска. Его очки с круглыми стеклами, казалось, наполовину ушли в глазницы. Бородка была не более чем рыжеватой закорючкой под нижней губой. И весь он смахивал на французского интеллектуала, похожего, в свою очередь, на надутый гелием воздушный шар, — своего рода надувной Сартр.
Он перехватил взгляд Джесси:
— Можно попросить у вас перечницу?
— Разумеется.
