опускалась слишком медленно, и Койот успел проскочить.
Но что все это значило?
Эта женщина в дверях была из Чайна-Лейк. Одна из
А еще он видел двух агентов-службистов, шагавших через площадь. Теперь они куда-то исчезли.
Все это ему ужасно не нравилось.
По-видимому, они хотели добраться до Суэй. А что еще тут можно предположить? Хотели порасспросить ее, вытянуть максимум информации. И это помогло бы им встать у него на пути. Ну уж нет! Такого он не допустит. Суэй нужна ему самому.
Но откуда этим людям из Чайна-Лейк знать про отношение Суэй к заданию? Нет, тут явно нужно хорошенько разобраться. И как можно скорее. Он не может допустить, чтобы кто-то встал у него на пути.
Койот шагал по переулку и слышал, как воют вдалеке полицейские сирены. Бейсболку он тоже выбросил в мусорный бак. Засунув руки в карманы, чтобы придать себе беспечный вид, он неторопливо оглянулся на небоскреб. Ведь он был почти у цели. Так близко, что даже чувствовал запах. Подняв крышку мусорного бака, он отправил туда и белый парик.
Он потянулся к амулету — тот придавал ему силы, — но амулета не оказалось. Сегодня он не надел его! Мистер Заурядность не имел права на армейские жетоны. В горле зародился крик. Он пытался подавить его, затолкать обратно, но тот рвался наружу. Койот растерянно смотрел на «Арджент-тауэр».
Он опять брошен на произвол судьбы. Он положил левую руку на край мусорного бака и хлопнул сверху металлической крышкой. Никаких ощущений — только сдавило кожу. Он еще раз хлопнул крышкой по руке. И снова ничего. У него отсутствовал болевой порог. Все-таки вакцина постепенно убила в нем всякую возможность ощущать и чувствовать.
Никто не мог причинить ему боли. Он был неуязвим.
Тяжело дыша, он вытянул руку и стал ее разглядывать. Ушибы, синяки, а ему все равно. В этом его сила и мощь. Такой вот жертвой досталась ему непобедимость. В глотке снова начал рождаться крик. Его лишили возможности испытывать собственную боль. Он мог только наблюдать ее со стороны, когда страдали другие. Он снова хлопнул по руке крышкой мусорного бака, его приводила в бешенство эта слабость, эта тоска по простым физическим ощущениям.
Сирены приближались, разрывая пронзительным воем небо. Он замер и обратил лицо к солнцу. Он смотрел на восток. Риверсайд. Ребенок.
Койот бросился бежать.
Отец вернулся в вестибюль через вращающуюся дверь главного входа.
— Никаких следов. Ничего!
У стола при входе офицер полиции Лос-Анджелеса разговаривал с Джесси. Записи получались скудными.
— Я знаю только, что он прошел мимо меня. Я обернулся ему вслед, и банка с краской просвистела над головой. Потом…
Отец стоял над ним, скрестив на груди руки.
— Что было потом? Вспоминай, Джесси! У тебя получится, давай!
Лицо Джесси было бледно, одежда и коляска перепачканы краской. Он словно сошел с полотна Джексона Поллока. Он перевел взгляд с моего отца на полицейского и начал расстегивать рубашку.
— Приобщите это к уликам. — И посмотрел на меня. — Как этот парень схватил меня? В каком месте?
— За плечи. Обеими руками. — Я продемонстрировала полицейскому, как незнакомец схватил Джесси.
Тот расстегнул последнюю пуговицу, осторожно, стараясь не касаться рукавов, снял рубашку и, держа ее за воротник, протянул нам.
— Надежды мало, я понимаю. Но может, вашим ребятам удастся снять отпечатки.
Офицер подозвал криминалиста и попросил принести пакет для улик.
Джесси повернулся к отцу:
— Нельзя мне позаимствовать вашу рубашку?
Отец кивнул. Джесси дал ему ключи от машины, и тот пошел взять из своей дорожной сумки что- нибудь из одежды. Криминалист убрал рубашку в специальный пакет и попросил у нас с Джесси отпечатки пальцев — для сравнения.
У подножия лестницы на галерею, взволнованно грызя кончик карандаша, стояла Морин Суэйзи. Она была явно потрясена случившимся. Я подошла к ней.
— Ну теперь-то вы мне верите? Это был Койот.
— Да. Это не только логическое объяснение, но и… — Она сняла очки и протерла их краем блузки. — Теперь все летит под откос.
— Вы знаете, кто он такой? — спросила я.
— Нет, — покачала она головой, но глаз ее я при этом не видела.
— А что это за парочка приходила сегодня в вашу контору?
— Понятия не имею. — Суэйзи воткнула карандаш в завязанные хвостом волосы. — Простите, мне нужно сообщить о случившемся начальнику безопасности «Примакона». Передайте вашему отцу, что мы с ним еще поговорим. — И побежала вверх по ступенькам.
Криминалист взял у меня отпечатки пальцев и принялся за Джесси. Ко мне подошел один из художников и, протянув тряпку, кивнул на Джесси:
— Вот, пусть вытрет этим руки.
— Вы можете и сами ему дать. Он все слышит, и голос у него есть.
Заметив, как парень растерялся, я смягчилась и взяла у него тряпку.
Я подошла к Джесси, который уже закончил с отпечатками, и протянула тряпку. Он поблагодарил и стал вытирать свои джинсы, но только еще больше размазал на них краску.
Я коснулась его плеча:
— Ты так напугал меня!.. Я подумала… ну, не знаю, что он…
— Эв, ради Бога! — Он продолжал счищать краску. — Дело не в этом человеке, а в том звуке.
— В каком звуке?
Он поднял на меня горящий взгляд.
— В звуке разбитого стекла, когда в него угодила банка.
Треснутое стекло походило на паутину, а там, куда ударилась банка, осталось красное пятно размером с человеческую голову.
— У тебя были неприятные воспоминания? — понизила я голос.
Он усердно пытался оттереть с брюк краску — даже губы побелели от натуги.
Меня вдруг осенило. В тот момент он слышал не треск лопающегося стеклопластика, а совсем другой звук — словно сам ударился о лобовое стекло сбившей его машины. Я сразу же поняла, что произошло с ним потом. Мощный поток адреналина, вырвавшегося из-под контроля. Он представил себе машину, и падение с обрыва, и своего мертвого друга Исаака. Теперь меня не удивляло, что даже с открытыми глазами он не видел Койота.
— Припадочный я дебил! — в сердцах воскликнул он.
— Ничего подобного, Джесси. У тебя просто был нервный шок.
— Я держал его за руку. Если бы не этот придурочный припадок, он бы не ушел!
Мне сделалось не по себе от этих слов.
— Нет, Джесси, это был Койот. Ты бы видел, что он сделал с охранником. Если бы ты попытался задержать его, то оказался бы на месте того парня.
— Если бы я попытался задержать его, то с охранником, возможно, все было бы в порядке.
— Нет, даже думать не смей о таких рискованных вещах.
