спокойно шёл к овсяному полю. Чувствовалось по его поведению, что кормился здесь медведь уже не раз, иначе сначала поднялся бы на задние лапы, осмотрелся, принюхался, а уж потом только скрылся в овсе. Хотя если бы и новичок появился на этом подкормочном поле, то и тогда старший егерь Мельников был бы вполне уверен — охотников зверь не учует. Вышка стояла ближе к кромке леса, почти у самых деревьев и метрах в тридцати от поля. Как только солнце садилось, она оказывалась в сумрачной лесной тени, делая охотников фактически незаметными для зверя. К тому же находились они с подветренной стороны. Иначе и быть не могло — медведь по ветру сразу учует человека и уже на поле не выйдет. Поэтому когда Пономаренко, сидевший рядом с егерем на вышке, мягко опустил на перекладину карабин и подал знак, что хочет стрелять, Мельников его остановил. Так же молча, знаком, потому как ни разговаривать, ни шевелиться на вышке не рекомендуется: медведь — зверь чуткий! Хотя егерь прекрасно понимал нервозность московского банкира — ещё один медведь на этом поле ведь мог и не появиться. Но Валерий Иванович знал, что сюда ходят кормиться несколько медведей, вот он и ждал. Как вскоре подтвердилось, Мельников в своих предположениях не ошибся.
Второй медведь появился где-то через полчаса и тоже со стороны ручья, но был гораздо крупнее, пятилеток, не меньше. Валерий Иванович подал знак Пономаренко, и тот сразу прильнул к окуляру оптического прицела. Сухой звук выстрела прокатился над лесом и замер. Колосья с краю поля заколыхались, но скоро успокоились.
Спустившись с вышки, Мельников не спеша пошёл к медведю, держа наготове карабин. Добивать зверя, если он только ранен, это уже его работа — охотник теперь, по правилам, должен находиться на вышке. Подранок ведь может и уйти, и тогда егерь обязан взять помощника и уже с собаками добивать медведя. Во время охоты готовым надо быть ко всему…
Взглянув на неподвижно лежавшего зверя, Валерий Иванович понял, что тот убит наповал. И всё же для верности ткнул дулом карабина в медвежью безвольную морду, потом с трудом перевернул тушу, нашёл кровоточащее отверстие под правой лапой…
Зверь оказался приличным, килограммов под двести, погрузить которого в старый «газик», служебную машину егеря, оказалось делом непростым — пришлось затаскивать тяжёлую тушу верёвками по наспех сооруженному помосту из молодых осин.
По дороге в Тарногу Пономаренко всё никак не мог успокоиться. Как же так, повторял он, в других районах он просиживал на вышках до утра, но даже не видел медведя. А здесь полчаса — и готово…
Мельников мотнул головой, отгоняя почему-то вспомнившийся сейчас ни к месту тот неприятный эпизод — всё же за рулём, надо за дорогой следить, а он, выходит, расслабился. И чего это вдруг выползло из памяти? Та первая охота с московскими банкирами прошла нормально…
Нормально? В правилах охоты Российской Федерации сказано, что «добыча диких копытных животных или бурого медведя в целях любительской охоты при их переправе через водоёмы или с применением самоловных орудий» запрещается. Значит, стрелять медведя при переправе через реку нельзя по законам чисто человеческим: когда зверь лесной находится в экстремальной ситуации, он беззащитен от посягательств охотника, не только оснащённого оружием дальнего боя с оптическим прицелом, но и обладающего ещё высшим разумом и чувствами. И это правильно и гуманно по отношению к «братьям нашим меньшим», тем более что вопрос стоит не об охоте ради выживания человека, а о его развлечении, досуге, времяпрепровождении. Однако остатки человеческого милосердия буквально испаряются, когда в тех же правилах охоты мы читаем о возможности отстрела медведя на подкормочных полях. Получается, подобное входит в рамки закона и приличия? Охотуправлением и Обществами охотников и рыболовов предписывается проводить биотехнические мероприятия, направленные, в частности, и «на улучшение угодий за счёт повышения их кормовых, защитных» и иных свойств. В то же время на подкормочных овсяных полях, засеянных человеком специально для подкормки животных, можно сказать, для поддержания их жизнедеятельности, зверей целенаправленно убивают. Зачем же тогда посев овса на участках относить к подкормочным полям, то есть к мероприятиям биотехническим, когда они всего-навсего служат приманкой для отстрела зверей? Или возведение егерями охотуправления отстрелочных вышек на полях сразу после посева овса? Может, коммерческая охота на медведя в Вологодской области стала тоже частью охранных мероприятий охотуправления?
«Да, а всё же не зря припомнилась та охота с Пономаренко», — усмехнувшись про себя, подумал Мельников. Ведь начинали банкиры вполне пристойно, но вскоре вошли во вкус, не жалея уже ни денег, ни медведей…
Сентябрь стоял тёплый, осенняя листва ещё только начинала устилать придорожье, а заходящее солнце высвечивало на деревьях желтизну и багрянец, словно подольше пыталось удержать эти краски своим живительным теплом. Однако такое привычное разноцветье вокруг чем-то всё же задевало и будоражило Валерия Ивановича, будто и он имел отношение к неприглядной истории с подранками, о которых узнал сегодня утром.
Заявившись в контору, Валерий Иванович застал охотоведа уже на месте — хмурого и чем-то здорово озадаченного. Таким он видел его впервые, сразу сообразив, что что-то произошло. Архутик долго куда-то звонил, потом отвечал на звонки, но довольно односложно и неохотно, багровея от какого-то внутреннего напряжения. Наконец он бросил трубку и раздражённо произнёс:
— Поезжай в Верховье, там охотники двух медведей-подранков нашли. Рядом с подкормочными площадками. — Виктор Васильевич поморщился, вытащил из кармана пачку сотенных и, не считая, бросил их на стол старшего егеря. — Заплати Самодурову и Шамонину, чтобы не трепались, нам в разгар сезона только этого шума не хватает. Шкуры снимешь, одну им оставишь. Пулю извлечёшь обязательно сам. Не забудь акт о найденных подранках забрать у Шамонина. Привезёшь мне вместе с пулей. — Он пытливо взглянул на старшего егеря и, пожав плечами, неуверенно произнёс: — Из Вологды начальство приезжало, охотились там, а вот добрать подранков, очевидно, времени не хватило… Шамонину скажешь — туши пусть закопает, чтобы и запаха не осталось…
Мельников вздохнул, рассеянно глядя на дорогу и припоминая, что утром он засомневался в словах Архутика. Когда ночью Валерий Иванович сидел в гараже районного охотоведа и снимал шкуру с очередного трофея Скоробогатько, банкир возбуждённо говорил Пономаренко:
— …Неделю назад пять шкур увёз, жаль тебя не было… Сегодня, правда, добыл всего одну, так два медведя ушли, хотя я видел, что попал…
Теперь вот старший егерь вёз Архутику акт об обнаружении двух медведиц, которых охотники нашли в десятке метров от засидки, и извлечённую пулю. Выпущена она была, судя по калибру, из карабина иностранного производства. Такого оружия не было ни у кого в округе, даже у вологодского губернатора. Его имели лишь Виктор Архутик и московские банкиры. Так что вологодское начальство здесь было ни при чём, а получалось — тех подранков бросили Скоробогатько и Архутик.
Мельников прибавил скорость, чувствуя, как внутри у него всё кипит. Но улики налицо, и кто браконьерствовал в Верховье, установить будет нетрудно. Тем более что есть и живые свидетели, которых нашёл неугомонный Алексей Попов. Его «Жигули» Мельников встретил на окраине Власьевки и остановился. Оказалось, Алексей ездил в колхоз «Аврора» и разговаривал там с местными охотниками. Вчера в половине двенадцатого ночи жители деревни Мартьяновской на дороге видели машину охотоведа — жёлтый уазик с номером 71–16. Так что если понадобится, то они это подтвердят…
Да, иного пути обезвредить браконьера в законе Архутика просто не существовало. Он позволял банкирам отстреливать медведей без ограничений, иногда лишь закрывая на них лицензии в конце охотничьего сезона. По своим записям Мельникову удалось высчитать, сколько медведей ими было уничтожено браконьерским способом, а вот доказать он ничего не мог. Очевидно, от подобного бессилия Валерий Иванович и высказывал всё напрямую районному охотоведу, взывая к его совести, но тот с усмешкой отмахивался от него, как от назойливой мухи. И совесть мучила только старшего егеря…
Тарногский городок уже погрузился в синие сумерки, когда Мельников подъезжал к конторе Архутика. У входа стоял его жёлтый уазик — значит, ждал. Войдя, Валерий Иванович увидел, что охотовед в кабинете один, и молча положил ему на стол акт и пулю.
— Из иностранного карабина стреляли, — не удержавшись, заметил старший егерь, — так что браконьера найти будет несложно…
— Завтра отправлю в Вологду, пусть там решают, — открывая сейф и пряча в него улики, с облегчением произнёс Виктор Васильевич.
