– Да, спасая мне жизнь.

Тут она оторопела – кажется, по-настоящему.

– Моя мать никогда не причинила бы тебе вреда. Она тебя любила.

– Это так. И я любила ее. Но магия Кэйр обратила ее против меня и тех, кто мне дорог. Это были злые чары, мама, и то, что Кэйр наложила их на свою собственную бабушку – это еще хуже.

– Ты лжешь.

– Я повела Дикую охоту вершить мою месть. Если бы это не было чистой правдой, охота либо не явилась бы на мой зов, либо гончие псы меня же и разорвали бы на мелкие куски. Только они этого не сделали. Они помогли мне загнать Кэйр. Помогли ее убить, а потом спасти отцов моих детей, которые еще были под ударом.

Она покачала головой, но самоуверенности в ней поубавилось. Поубавилось, но я ее знаю – уверенность к ней вернется. Всегда возвращается. Она заметит, насколько неправа она или ее сторона, а потом быстренько стряхнет прочь неудобное знание и закутается в невежество, словно в старый привычный плащ.

Я наклонилась вперед с колен Шолто, рукой сжала его ладонь – теперь я держалась за руки Шолто и Дойла сразу. Я наклонилась к зеркалу на стене и быстро сказала, стараясь пробиться в наметившуюся щелку в лелеемом матерью невежестве:

– Мама, Дикая охота не повинуется лжецам и изменникам. Таранис меня изнасиловал, но опоздал. Я рожу двойню, и Богиня указала мне на их отцов.

– У тебя будет двое детей, а мужчин здесь трое. Кто же лишний?

Она уходила от неприятной правды, переводя внимание на детали. Ни вопроса об изнасиловании, ни о заговорщиках, которых мы разбили с помощью Дикой охоты, нет – она занялась устным счетом. Отцов и детей подсчитывает.

– В истории сидхе множество богинь, рожавших ребенка от нескольких отцов сразу. Клотра вспоминается первой, но были и другие. Видимо, мне нужно несколько королей, а не один.

– Тебя околдовали, Мередит. Всем известно, что царь слуа отлично владеет гламором.

Вот она и вернула себе уверенность. Иногда я сама не понимаю, зачем я каждый раз пытаюсь что-то ей объяснить. Ах да, она моя мать. Наверное, никто не может полностью отказаться от своих родителей. Вероятно, и родители по отношению к нам испытывают то же чувство.

– Нас обручила сама земля фейри, мама.

Я расстегнула тугой манжет и подтянула рукав кверху, насколько удалось, а удалось не намного. У Шолто рукава были пошире, и татуировка видна была лучше, но и так шипов и роз хватило, чтобы увидеть: татуировки парные.

Она помотала головой:

– Татуировку можно сделать у людей в любом салоне.

Я расхохоталась. Не смогла удержаться.

Она опешила.

– Здесь нет ничего смешного, Мередит.

– Да, мама, нет. – Но усмешка не сходила с моего лица. – Видишь ли, мне осталось либо смеяться, либо начать на тебя орать, а это вряд ли поможет делу.

Я вернула рукав на место и застегнула костяную пуговицу. Шолто последовал моему примеру. Я встала и вышла из поля видимости – только для того, чтобы взять со стола в другом конце зала некоторый предмет.

– Надо ли? – спросил Мистраль.

Я посмотрела на стол, где лежало все отданное нам древнее оружие. Стоит ли, действительно? Я не вполне была уверена, но я устала. Устала от постоянных покушений на нас. Устала от общего убеждения, что стоит лишить меня моих стражей, и я стану пешкой, которой можно вертеть как захочется. С меня было довольно.

Я еще помедлила, протянув руку к мечу Абен-дул, и стала молиться. «О Богиня, нужно ли мне показать им, кто я есть? Нужно ли заставить их бояться меня?». Я ждала знака, и подумала уже, что Она не ответит, но тут появился слабый аромат роз. Ожила татуировка у меня на запястье, затрепетала бабочка на животе. И на волосах у меня соткалась сама собой корона из омелы и роз.

Я взялась за рукоять меча – мне было страшно. Я боялась того, что он может сотворить в моих руках. Рука плоти – кошмарная магия, а с этим мечом я могла ее применить на расстоянии, и никто не вынул бы этот меч у меня из рук, не рискуя тем самым ужасом, которого хотел избежать.

И я пошла обратно к зеркалу, держа в руке меч, как держат флаг. Встав перед Шолто, я выставила меч перед собой.

– Тебе знаком этот меч, мать? Кто-нибудь из тех, кто смотрит сейчас в это зеркало, знает этот меч?

Она нахмурилась, и я поспорить могла бы, что она не знает. Моя мать никогда не уделяла внимания магии Неблагих. Но с ней в шатре почти наверняка есть кто-то, кто знает.

В поле зрения вступил лорд Хью, и даже слегка поклонился, прежде чем вглядеться в зеркало повнимательней.

Он побледнел. Другого ответа можно было не просить – он знал.

– Абен-дул, – сказал он хрипло. – Значит, слуа и его украли.

Но он и сам не верил тому, что сказал.

Я протянула Шолто свободную руку. Он ее взял и встал рядом со мной. Едва наши татуировки соприкоснулись, как магия шевельнулась – словно сам воздух вздохнул. На глазах у Благих сплелась корона из трав, покрылась дымкой неярких цветов, травяное кольцо на пальце расцвело белым цветом. Мы стояли перед ними, коронованные самой страной.

– Вот царь слуа Шолто, самой землей фейри венчанный на царство. А я царица слуа Мередит, и я несу во чреве его дитя, его наследника.

Я опустила руку с Абен-дулом.

– Слушай меня, мать моя Бесаба, и все Благие сидхе, кто слышит мой голос. Возвращается древняя магия, и сама Богиня снова шествует среди нас. Вы можете либо идти в ее свете, либо остаться вне его. Выбор за вами. Но нужна сейчас только правда – хватит лжи, хватит иллюзий. Подумайте над этим хорошо, прежде чем решитесь возвращать меня к себе силой.

– Ты мне угрожаешь?! – спросила она. Типично ее манера – цепляться к мелочам. Впрочем, для нее это, возможно, не мелочь.

– Я говорю, что будет очень неосмотрительно заставлять меня применить для защиты всю силу, которую мне подарила Богиня. А я применю ее всю до последней капли, лишь бы не вернуться к Таранису. Я не стану опять его жертвой. Я не позволю себя насиловать даже королю Благого двора.

Лорд Хью немного отступил от зеркала.

– Мы слышали твои слова, принцесса Мередит.

– Царица Мередит, – поправила я.

Он чуть склонил голову:

– Царица Мередит.

– Тогда прекратите этот дурно задуманный и ненужный спасательный поход. Вернитесь в свой холм, к своему потерявшемуся в иллюзиях королю, и оставьте нас в покое.

– Его приказ был очень ясным, царица Мередит. Мы должны вернуться с тобой и чашей или не возвращаться вовсе.

– То есть в случае неудачи он вас отправит в изгнание?

– Он выразился не так прямо, но выбор у нас очень невелик.

– Или вы меня похищаете и доставляете к нему, или он вас выкидывает за дверь, – подытожила я.

Лорд Хью развел руками.

– Это грубее, чем выразился бы я, но увы, вполне точно, причем для всех вовлеченных.

Шевельнулась стенка шатра, и лорд Хью сказал:

– Прошу простить меня, царица Мередит, но мне принесли сообщение.

Он еще раз поклонился и оставил меня лицом к лицу с матерью.

Она сказала: