— Но если бы в ней не было белого тигра, не с кем было бы делиться, — сказала Вивиана.

— Мне без разницы, — сказала я, и Эдуард помог мне встать. Я могу стоять, ура!

Эдуард посмотрел на меня и убрал руку. Я стояла сама.

— Отлично, тогда пошли отсюда.

Он надел на плечо мой рюкзак — мое оружие он собрал заранее. И мы двинулись к двери.

И тут я почувствовала это — как холодный ветер вдоль позвоночника.

— Вампир, — сказала я.

Эдуард схватил меня за локоть и потащил к двери, где стояли, загораживая путь, Рик и еще несколько белых тигров. Оружие мы на них нацелили в унисон.

— Скажем, что они на нас набросились, — предложила я. — После стольких убитых полицейских в это легко поверят.

— Анита Блейк! Как приятно, что ты решила навестить мое скромное семейство!

Я даже не обернулась:

— Привет, Макс, спасибо за гостеприимство. — И рявкнула на загораживающих дверь парней: — Убрались, быстро, или кровь будет!

— Освободить дорогу маршалам! — скомандовал голос Макса. — Она федеральный коп, а с федералами не залупаются. Очень вредно для бизнеса.

Тигры в дверях смотрели в другой угол комнаты — на Вивиану.

— Я мастер этого города, и я велел вам убраться с дороги к чертовой матери!

Голос дрожал от ярости.

Тигры чуть подвинулись.

— Дальше, — сказала я, и мы подождали, пока они отошли от двери. А я тем временем двигалась вместе с ними, чтобы держаться спиной к Эдуарду и свободной рукой касаться его спины — так я ощущала его движения и могла держать комнату под наблюдением. Эдуард сам увидит, что там в дверях и в помещении за ними.

Он с четко слышимым щелчком открыл дверь, и мы проникли за нее. Я отвернулась от тигров и успела рассмотреть, что Макс стоит в дверях по другую сторону большой кровати. Одет он был с гангстерским шиком сороковых годов, с лысиной почти на всю голову, приземистый, но плотный. Кто не очень понимает, мог бы назвать его «жирным», но на самом деле это стальные мышцы.

Вивиана смотрела на него злым взглядом.

— Спасибо, Макс, — сказала я.

— Передай Жан-Клоду, что я знаю правила.

— Я передам.

И Эдуард вышел в дверь. Я следом, держась за него рукой. Осталось только дверь за собой закрыть. Но Вивиане нужно было оставить последнее слово за собой:

— Ты спала с моим сыном. Скажи, что тебе спилось?

Вопрос был настолько неожиданным, что я споткнулась в дверях.

— Анита? — сказал Эдуард.

— Все в порядке, — ответила я, сосредоточившись мысленно на сжатом в руке пистолете и оглядывая комнату. Дверь я захлопнула ногой, и вдруг мы оказались в гуле и полумраке клуба.

Эдуард встал рядом со мной, обнял меня одной рукой за талию, а другой надавил на руку с пистолетом, заставляя ее опустить. Наклонившись, он прошептал мне па ухо:

— Остынь.

Клуб был полон — в основном мужчины за столами и на помостах. Женщины — только официантки и танцовщицы.

Эдуард повел меня через толпу. В образ полупьяного бойфренда, который привел девушку в стрип- клуб, он вошел сразу, будто выключателем щелкнул. Такой отличный рубаха-парень, пришедший отлично повеселиться. Лучшее, на что я была способна — скрывать, что мне тут не слишком уютно, и стараться, чтобы никто не налетел на пистолет у меня в руке. Хотя никто и не заметил пистолетов после того, как мы вышли из дверей, или все делали вид, что не замечают. Но черный пистолет на фоне черных джинсов в темном клубе действительно не очень выделяется.

Я все еще старалась держать дверь в поле периферийного зрения, хотя наверняка знала, Что ни Макс, ни Вивиана в самом клубе разборку не устроят. Они грязное белье на людях не ворошат.

Что это она спрашивала о моих снах?

Я отодвинула это мысль подальше, попыталась заодно избавиться от ощущения зуда между лопатками. Мне хотелось броситься к дальней двери, но мы играли спектакль, и я делала вид, что помогаю своему набравшемуся бойфренду пробираться через толпу. Хотя я знала, что Эдуард держит все под наблюдением, и эту игру прервет в мгновение ока.

Из ниоткуда высунулась рука, захотела полапать меня за грудь. Я перехватила ее и вывернула, не успев подумать,

— Эй! — сказал ее владелец, и на лице его было расслабленное недоумение очень пьяного человека.

Эдуард наклонился надо мной, пьяно осклабясь;

— Моя! — рявкнул он.

— Да чего, друг, базара нет, — ответил пьяный, будто это Эдуард защитил мою честь, а не я сама. Может, если бы я его застрелила, он бы еще посмотрел на меня как на личность, но за попытку лапать это было бы, пожалуй, слишком серьезное отмщение. Но разозлила меня не попытка, а убеждение, что женщины вообще не люди. Для большинства посетителей этого клуба это так. Я видела, как посетительницы в «Запретном плоде» относятся к стриптизерам: тоже как к существам второго сорта. Иначе бы они не могли себя так вести в клубе, как ведут. Одна из причин, по которым мне никогда ни с кем из них не было просто: даже до того, как я стала встречаться со стриптизером, я не забывала, что каждый из них — настоящий.

Мы остановились в закутке между баром и лавочкой сувениров и купили мне футболку. Она была белая, извитыми буквами поперек груди шла надпись «Триксиз», но это лучше, чем черная с голой девицей, держащей в руке стакан «мартини».

— Отлично подходит.

Это сказала танцовщица, одетая в короткий халатик и… и больше ни во что, как стало видно, когда он распахнулся. У нее было открытое симпатичное лицо и русые волосы, и была она очень похожа на идеальную возлюбленную из бесплодных мечтаний старшеклассника.

— Спасибо, — ответила я.

Если футболка натянулась еще хоть чуть-чуть, она бы лопнула, как штаны Невероятного Халка.

Она подошла ближе, погладила меня по боку — не то чтобы тронув грудь, но почти.

— Вылезай на сцену, я тебе приватный танец бесплатно станцую.

И она улыбнулась так, чтобы показать и невинную дружбу, и обещание чего-то порочного, укрывшегося в ямочках улыбки и в арахисовых глазах.

Эдуард притянул меня к себе излишне размашистым движением и улыбнулся ей в ответ:

— Извини, пора нам. Но в другой раз обязательно,

Она ему улыбнулась тоже, и улыбка эта была светлой, красивой и пустой, как электрическая лампочка. У меня у самой есть такая улыбка для трудных клиентов. Девушка переключилась на Эдуарда, закинув руку так далеко, как только позволял рюкзак.

— Обещаешь?

— А то, — ответил он и засмеялся.

Танцовщица придвинулась ближе:

— Спросите Брайанну, я ту шесть вечеров в неделю работаю после шести.

— Запомню, — кивнула я.

Эдуард повлек меня к выходу, и пальцы Брайанны проползли по моей руке от плеча до кисти. Мы вышли, и Эдуард еще полквартала изображал пьяного. Потом выпрямился, и мы пошли нормально.

— Я знаю, что к тебе тянутся оборотни и нежить, но она ведь человек. Что это вообще все значит?