Мы посмотрели друг на друга. Я не так хорошо знала Рика, чтобы понять этот взгляд, но все же поняла. Взгляд говорил, что, если я оставлю Криспина в Лас-Вегасе, с ним может быть очень плохо. Жан- Клоду вряд ли понравится, если я приеду с обозом, но оставить его здесь на растерзание я не могу. Ну ведь не могу же?
— Иди, Криспин. Мы сразу за тобой.
Криспин посмотрел на Рика, на меня, и потом кивнул, прошел через дальние двери. Нас стало на одного меньше.
Наконец заговорил Олаф:
— Тебя интересует, почему я не возражал, чтобы с тобой пошел Бернардо?
Я обернулась, посмотрела на него. На его лице застыла прежняя маска злости, надменности и еще чего-то, чего я читать не умею.
— Да, я думала, ты станешь спорить.
— Если ты — женщина Теда, то ему выбирать, кто с тобой пойдет. Защищать тебя — его работа, а не моя.
Я оставила в стороне слова «женщина Теда» и ответила на то, что мне было понятно:
— Мне не нужна ничья защита, Отто. Я отлично справляюсь сама.
— Защита нужна любой женщине, Анита.
Бернардо тронул меня за руку.
— Анита, у нас нет времени на твою победу в этом споре.
Я глубоко вдохнула, медленно выдохнула, потом отвернулась от здоровенного Олафа.
— Спроси Эдуарда, кому из нас троих он бы доверил прикрывать себе спину.
Я кивнула Рику — он распахнул дверь. Бернардо покосился на меня, я шагнула вперед, он за мной. Или, быть может, просто не хотел входить в эту дверь первым.
Из приемной мы вошли в бокс. Ну, можно его назвать комнатой, но места в нем было меньше, чем в лифте, на котором мы приехали, а стены — однотонно серые. Было видно, что они металлические, и что-то ощущалось неправильное. Когда двери стали закрываться, я сказала:
— Сейчас ты на несколько минут сигнал потеряешь.
— Почему?
— Похоже, здесь глухое помещение. — Двери закрылись, у меня в ухе затрещали помехи. Я все равно попыталась: — Эдуард, Эдуард! Если слышишь, скажи что-нибудь.
— Не может, — ответил Бернардо с видимым недовольством. И посмотрел на Рика: — Вот почему ты не возражал против раций. Знал, что толку нам от них будет ноль.
Рик пожал плечами, улыбнулся, будто ему было приятно наше ощущение дискомфорта.
— Рации заработают, как только мы выйдем отсюда. Обещаю.
Он даже отдал бойскаутский салют.
— Ты и правда был бойскаутом? — спросила я.
Он даже глаза раскрыл пошире, потом кивнул:
— Макс хотел, чтобы мы были как все американцы, поэтому организовал для нас специальный отряд, чтобы мы людей не пугали.
Я попыталась представить себе целый отряд маленьких тигрят-оборотней. Это было умилительно и страшновато.
— И этот отряд до сих пор действует?
— Перед тобой его теперешний вожатый.
— По вечерам — боец мафии, днем — скаутский вожатый, — сказал Бернардо. — Кто вы, Кларк Кент?
Рик улыбнулся и спросил:
— А что еще не так в этой комнате?
— Это тест, да? — поинтересовалась я в ответ.
— Какой тест? — спросил Бернардо.
— Стены — из усиленного металла какого-то рода. Готова ручаться, что они выдержат атаку вампира или оборотня, то есть никто силой внутрь не прорвется.
— Очень хорошо, — улыбнулся довольный Рик и кивнул.
Следующую реплику сказал Бернардо:
— Вот почему вы не дали нам пронести тяжелую артиллерию. Так мы могли бы прорваться в ту дверь.
— Еще очко в вашу пользу.
— А по результатам теста нам поставят оценку? — спросила я.
Он снова кивнул, но улыбка исчезла.
— Да, оценку вы получите.
— Но учитель — не ты?
— Нет, — ответил он уже совсем серьезно.
— Так мы прошли проверку? — спросил Бернардо.
— Мне как-то неприятно думать, как там наш резерв начнет нервничать в условиях радиомолчания, — сказала я.
— Резонно, — ответил Рик. — А что вы еще здесь ощущаете, маршал Блейк?
— Мы в металлическом боксе. Защищенном от электронных средств наблюдения. Достаточно прочном, чтобы остановить почти любое противоестественное существо или замедлить его продвижение.
— Еще что?
Я посмотрела недовольно:
— Чего ты от меня хочешь?
— Той энергии, которая заставила нас всех ждать, пока ты выйдешь из лифта.
— Хочешь, чтобы я с помощью внутренних тигров что-то ощутила?
— Да, если можно.
— И поэтому ты не хотел, чтобы со мной был Криспин. Я как вампир могла бы воспользоваться способностью зверя моего зова, и ты не знал бы, насколько это была бы я, а насколько Криспин.
— Совершенно верно.
Я вздохнула. Мне не хотелось вызывать тигриную энергию перед тем, как войти в комнату, полную тигров, но не могла об этом сказать. Хотя во мне есть и другие сущности — я обратилась внутрь себя и вызвала волчицу.
Она вышла из темноты, ступая мягкими лапами, через рощу, которую я мысленно выстроила в себе, где живут в ожидании мои звери. Не то чтобы они на самом деле ожидают внутри меня, но человеческому разуму нужно что-то конкретное, на что их поставить, вот так и возникла роща. Волчица была кремово- белая с черными пятнами, большая и красивая, и я при виде ее всегда вспоминала, от кого пошли хаски, маламуты и еще десяток других пород. Все это можно было в ней заметить, но как только глянешь глубже красоты меха и посмотришь в глаза, сходство с собакой пропадало. Зверь с такими дикими глазами никогда не свернется в меховой шарик у твоего очага.
— От тебя пахнет волком, — сказал Рик и скривился, то ли принюхиваясь, то ли недовольный запахом. Тигр разбирал, анализировал запах, а человек кривился от отвращения. Выглядел он человеком, но не узнать, насколько по-тигриному мыслит он в этом облике.
Я подошла поближе к стенам, но мне не надо было их обнюхивать. Когда волчица была так близко к поверхности, опускались щиты, которые я обычно держу машинально. Для меня некоторые из метафизических щитов стали как бронежилет для большинства копов. Его надеваешь каждый день перед выходом, настолько машинально, что забываешь иногда, когда его снять надо. Сейчас я умею закрываться так плотно, что магия, которую я легко ощущаю, через них не проходит. Зайдя сюда, я слишком сильно закрывалась и потому ничего не почувствовала. Это показывает, насколько меня нервирует окружение
