Он звонит… Да, он звонит по ней!Ты, живя, мне придавала силы,Мама! А теперь, уйдя навек,Ты с людьми меня соединилаУзами, прочнейшими из всех.В горе, в состраданье — все мы братья,Нынче между нами нет чужих…Братья!Что вам всем могу сказать я?!Берегите матерей живых!Если же судьба вас разлучилаИ ушла родная, не простясь, —Поспешите к маме на могилу,Поспешите так, как я сейчас!..* * *Прощай, Хиросима! Склоняюсь в почтеньеУ всех претерпевших развалин твоих!Твоих мертвецов не стираются тени,Как боль не уходит из глаз у живых!..Прощай, о японочка! Ты с пьедесталаВслед за журавликом рвешься в полет.Здесь, в городе скорби, понятно мне стало:Есть общий, единый язык у сирот.И нынче — я чувствую это заране —Страдания голос пойму я везде:Детеныш ли вскрикнет подстреленной лани,Птенцы ли без мамы заплачут в гнезде.Ты это познанье мне в душу вдохнула,Моя Хиросима!.. Вхожу в самолет.С ущельем, ведущим к родному аулу,Сегодня до странности схож этот вход.И вот заблестела внизу Фудзияма,Синея, клокочет Индийский внизу.И мне почему-то все кажется, мама,Что прах твой я здесь, в самолете, везу…Как будто бы шерсти свалявшейся клочья,За круглым оконцем плывут облака,В прорывах меж ними — я вижу воочью —Простерлась ко мне океана рука.О чем, океан, ты шумишь и рокочешь?Печалью ты нынче, как я, обуян?Наверно, ты боль остудить мою хочешь?..Спасибо, спасибо тебе, океан!Громады лесов мне видны сквозь просветы,Манит меня издали сумрак лесной…Должно быть, деревья — мне верится в это! —Стенают и плачут о маме со мной.Летим… Показались внизу ФиллипиныИ тотчас исчезли за тенью крыла,И знойная Индия нежно, как сына,Немедля в объятья меня приняла…Что значат теперь для людей расстоянья?!Лишь лайнер английский сменили на «ТУ»,Как тут же Москва замерцала огнями,Снижает воздушный корабль высоту…Москва! О, с каким ликованьем, бывало,Я к ней приближался — к Москве дорогой!А нынче?.. В отъезде я пробыл так мало,Но все по-другому. И сам я другой.Друзья меня встретили. Рад и не рад я.Как будто я сам от себя в стороне.Как вышло, скажите, друзья мои, братья,Что так бесприютно, так холодно мне?!…И вновь я в полете. Нагорье, отроги
