возвышенным и напряженным? Неужели одни пустые тяжбы по делам житейским так сильно раздражили его? – Нет, он делает сие по справедливости, по любви и благочестию, коих здравый рассудок никогда не почтет маловажными даже в отношении к самым малозначащим вещам.
37) В самом деле, если бы мы писали здесь правила обыкновенным лицам, как они должны вести мирские дела за себя или за ближних пред судиями Церковными, то мы сказали бы, что их защитительные речи должны быть излагаемы простым, когда у них дело идет о маловажных предметах. Но мы рассуждаем о красноречии такого человека, в лице коего желаем видеть проповедника истины, спасающих нас от вечного зла и содействующих к достижению вечного блага; а такие истины всегда важны, когда бы и в какой бы ни был они представлены форме – в общественных ли поучениях к народу, или в частных наставлениях, предлагаемых одному или многим, друзьям или недругам, в проповедях, постоянно продолжающихся, или в простом разговоре, в рассуждениях в целых книгах, даже в письмах самых кратких, равно как и в самых длинных. Что, например, может быть малозначимее чаши холодной воды? Но неужто Господь изрек мелкую и незначащую истину, когда сказал, что не погубит мзды своей тот, кто ученику Его даст чашу студеной воды? И хорошо ли поступит проповедник, который, предлагая сию истину в Церкви, подумает, что она неважна и потому о ней надобно говорить простым и низким языком, а не средним или высоким слогом? Напротив, не лучше ли мы сделаем, если при случае, говоря к народу об этом предмете, постараемся изложить его слогом более пристойным, показывая, как из оной воды холодной истекло некое священное пламя (2 Мак. 1,32), которое надеждою награды небесной могло некогда воспламенить даже холодные сердца людей к совершению дел милосердия?
38) Впрочем, Церковный наставник, обязанный быть проповедником истин великих и важных, не всегда обязан выражать их языком возвышенным. Напротив, он должен употреблять простой слог там, где чему-нибудь в важном предмет учит, умеренный или средний там, где что-либо хвалит или порицает, а где нужно побуждать к действованию и где мы бесе дуем с такими людьми, кои должны действовать, но не хотят, там предметы важные необходимо требуют слога высокого, соразмерного потребности убедить упорные умы. Отсюда иногда один и тот же предмет важный излагается просто, когда ему учат; умеренным или средним слогами, когда описывают его качества; выражается возвышенно, когда стараются привлечь к сему предмету уклонившееся от него чувство слушателя. Какой предмет величественнее и важнее самого Бога? Но неужели по причине Его беспредельного величия мы не можем устремлять к Нему свою мысль? И разве тот, кто учит, например, догмату о единстве Святой Троицы, не должен выражаться одним только простым слогом, дабы предмет сам по себе неудобопостижимый представить сколько можно вразумительнее? Разве здесь требуются красоты, а не доводы? Разве здесь надобно склонять слушателя к какой-нибудь деятельности, а не к тому, чтобы он, собственно, старался учиться великому предмету? Далее, когда цель поучения состоит в прославлении Бога или Самого в Себе, или в делах Его, то какой открывается вид для среднего – прекрасного и блистательного слога такому проповеднику, который может (сколько может) прославлять Того, Кого никто не может хвалить по достоянию,- никто, говорю, каким бы образом он Его ни восхвалял! Наконец, если случится, что Его не почитают, или почитают Его наравне с идолами, или даже предпочитают Ему идолов, демонов, либо какую-нибудь тварь, в таком случае надлежит говорить языком возвышенным, дабы показать, как велико сие зло, и дабы отвратить от оного людей.
39) Для ясности моих замечаний я приведу здесь несколько примеров. Образец слога простого есть у Апостола Павла в Послании к Галатам, где он говорит: «Скажите мне вы, желающие быть под законом: разве вы не слушаете закона? Ибо написано: Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной. Но который от рабы, тот рожден по плоти; а который от свободной, тот по обетованию. В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он – матерь всем нам» (Гал.4. 21 -26). Вот другое место из того же Послания, где Апостол посредством умозаключений изъясняется так: «Братия! говорю по [рассуждению] человеческому: даже человеком утвержденного завещания никто не отменяет и не прибавляет [к нему]. Но Аврааму даны были обетования и семени его. Не сказано: и потомкам, как бы о многих, но как об одном: и семени твоему, которое есть Христос. Я говорю то, что завета о Христе, прежде Богом утвержденного, закон, явившийся спустя четыреста тридцать лет, не отменяет так, чтобы обетование потеряло силу. Ибо если по закону наследство, то уже не по обетованию; но Аврааму Бог даровал [оное] по обетованию» (Гал.3,15-18). Поскольку здесь могло придти на мысль слушателю возражение: для чего же дан Закон, если наследие не от Закона, то Апостол предупреждает слушателя и сам себе возражает: «Что убо закон?» – и потом ответствует: «Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени, к которому [относится] обетование, и преподан через Ангелов, рукою посредника. Но посредник при одном не бывает, а Бог один». Поскольку здесь снова встретилось другое возражение, то Апостол опять спрашивает себя: «Итак закон противен обетованиям Божиим?» – и опять отвечает: «Никак!». Потом приводит причину, говоря: «Ибо если бы дан был закон, могущий животворить, то подлинно праведность была бы от закона; но Писание всех заключило под грехом, дабы обетование верующим дано было по вере в Иисуса Христа» (Гал.3, 19-22). Из сего последнего примера видно, что к обязанности научать относится попечение не только о том, чтобы отверзать заключенное и разрешать узлы главных вопросов, но вместе и о том, чтобы предупреждать случайные противоречия или возражения, дабы они не ослабляли и не опровергали главного предмета нашей проповеди; если на вопрос у нас есть готовое решение, то мы тем паче не должны уклоняться от возражения, которого избежать не можем. Случается, что когда при главном вопросе бедуешь и разрешаешь случайные вопросы, а потом при этих случайных вопросах новые случайные же противоречия, то внимание начинает теряться в длинной цепи умозаключений, и исследователь не иначе может возвратиться к главному своему вопросу или предмету разве только с помощью самой твердой и живой памяти. Несмотря, однако же, на такие случаи, весьма доброе дело опровергать всякие случайные противоречия, дабы они не встретились слушателю в такую пору, когда некому будет отвечать ему на оные; а, с другой стороны, хотя бы и было кому отвечать, но, поскольку слушатель при оказывании поучения стоит молча, не предлагая своих сомнений, то он может отойти после проповеди неудовлетворенным, если недогадливый проповедник не разрешит противоречий, приходивших на ум молчаливому слушателю.
40) Образец слога умеренного или среднего представляют следующие слова Апостола: «Старца не укоряй, но увещевай, как отца; младших, как братьев; стариц, как матерей; молодых, как сестер, со всякою чистотою» (1Тим.5.1-2). Так же: «Итак умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу» (Рим.12,1). Да и все почти увещание это выражено слогом умеренным; красивейшие места в нем суть те, в коих каждому предмету придается своя самая приличная черта, как долг каждому должный, следующим образом: «И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, [то], [имеешь ли] пророчество, [пророчествуй] по мере веры; [имеешь ли] служение, [пребывай] в служении; учитель ли, -в учении; увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, [раздавай] в простоте; начальник ли, [начальствуй] с усердием; благотворитель ли, [благотвори] с радушием. Любовь [да будет] непритворна; отвращайтесь зла, прилепляйтесь к добру; будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте; в усердии не ослабевайте; духом пламенейте; Господу служите; утешайтесь надеждою; в скорби [будьте] терпеливы, в молитве постоянны; в нуждах святых принимайте участие; ревнуйте о странноприимстве. Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте. Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими. Будьте единомысленны между собою; не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе» (Рим.12,6-16). Как красиво льется вся эта речь, и потом преграждается двучленным периодом: «не высокомудрствуйте, но последуйте смиренным; не мечтайте о себе». Спустя немного Апостол говорит: «Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь» (Рим.13,7). Здесь опять весьма прилично речь, составленная из отдельных членов, заключается двучленным периодом: «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви» (Рим. 13, 8). Еще пример: «Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света. Как
