Они пересекли гостиничный вестибюль, поднялись на лифте. Он отпер дверь, пропустил ее в номер, спросил, хочет ли она выпить. Она мило улыбнулась и отрицательно покачала головой. Оглядевшись, она чуть приоткрыла дверь ванной, зажгла там свет и выключила свет в комнате. Света из ванной вполне хватало. За окном негромко шумел город.

Доминика умела распалить мужчину. Раздеваясь, она дразнила его каждым своим движением. Поблескивая глазами, она медленно расстегнула блузку, соблазнительно покачивая плечами. Ее улыбка была невыносимо призывной. Она распахнула блузку, показав на мгновение небольшую упругую грудь, потом снова запахнула, отвернулась — и легким движением плеч сбросила блузку на пол.

Соблазнительно покачивая бедрами, она сняла тесную юбку. Бросив юбку на пол, она осталась в крохотных трусиках, туфлях на высоких каблуках, блестящих белых чулках и поясе с резинками. Такой попки — круглой и гладкой — Трой в жизни не видывал. У нее была очень стройная, очень ладная фигура, как у танцовщицы или спортсменки. Для мужчины она была олицетворением сексуальной привлекательности, хотя мода требовала большей полноты. Она поставила ногу на стул и собралась отстегнуть чулок.

— Не надо, — попросил Трой.

— Тебе так больше нравится? — спросила она, приподняв бровь.

— Да, — признался он. — У тебя такие ноги…

Трой не смог подавить усмешку. От страсти он уже терял голову. Не хватало только хлопнуться в обморок, не получив желаемого. Он сравнивал себя с млеющим школьником, попавшим в лапы к оторве соседке. Очень хотелось посмеяться над собой, но желание оказаться в объятиях Доминики было гораздо сильнее.

— Любишь трахаться одетым? — осведомилась она.

— Нет-нет… — Он сбросил ботинки и чуть было не оторвал от рубашки пуговицы — так ретиво взялся их расстегивать.

Пистолет! Он вспомнил о нем, вытягивая рубашку из брюк. Многие женщины боятся огнестрельного оружия. Он снял рубашку, отвернулся и спрятал револьвер вместе с кобурой под пиджаком, лежавшем на стуле. Доминика в это время снимала покрывало с кровати и не заметила его возни. Он облегченно перевел дух. Вид пушки может напугать даже опытную шлюху.

Снимая носки, он подумал о том, как неромантично было бы в них остаться.

Доминика взбила подушки. Ее грудь колыхалась при каждом движении. Она взяла что-то с тумбочки и повернулась к нему. Пока она шла к нему голая, если не считать пояса, чулок и туфель, он стоял столбом, загипнотизированный исходящим от нее теплом. Не хотелось не только шевелиться, но и говорить. Он был соблазнен, ослеплен желанием, как библейский Самсон.

С ловкостью фермера, готовящего жеребца к случке, она схватила его за член и натянула на него презерватив. Ему уже не важно было, что она делает, лишь бы она раздвинула для него ноги. Никогда в жизни ему так не хотелось женщину, как сейчас эту.

Она подвела его за руку к постели. Шлюхи научили его доставлять женщинам удовольствие. Никакой эзотерической тайны, никаких ухищрений из Камасутры: мастерство сводилось к терпению и длительным ласкам чуткими руками, кончиком языка. Женское тело гораздо дольше достигает готовности — истина, которой пренебрегают похотливые юнцы.

Но в этот раз Трой сам забыл эту истину. Как только он прикоснулся к горячим шелковым складкам у нее между ног, она раскинула ноги, как отдыхающая бабочка — крылья, и у него помутилось в голове.

— Взять в рот? — предложила она.

— Я это дело люблю, но сейчас я хочу тебя. Давай!

Она сама вернула его руку к треугольнику волос, пощаженному бритвой и указывавшему острием туда, куда он так стремился, сама ввела в себя его член. Сначала внутри было тесно, но она быстро расслабилась. Вонзив каблуки ему в ягодицы, она приподняла таз и полностью вобрала его в себя.

— Ну, давай! — скомандовала она.

Он задвигался на вытянутых руках, нависая над ней, глядя ей в лицо. Он ничего не видел, кроме ее лица, чувствовал ее плоть, ее бедра, заталкивающие его глубже, глубже. Она поймала его ритм и стала подгонять:

— Кончи для меня, кончи! Давай, давай!

Это разожгло его еще больше, и он испытал оргазм. Сначала он вознесся на вершину блаженства, потом рухнул вниз, подпрыгивая на ухабах наслаждения. Руки болели, тело умылось потом.

Доминика жмурилась в улыбке, как Чеширский Кот. Джордж хорошо ей заплатил, но это была не просто работа: не любовь, но очень приятное времяпрепровождение. Благодаря ей мужчина бился в экстазе, и это доставляло ей удовольствие. Некоторые женщины обладают могучей сексуальной властью над мужчинами; Доминика принадлежала к их числу и наслаждалась своей властью. Настойчиво упражняясь, она научилась управлять мышцами влагалища: они сдавливали и выдаивали мужской член, как пальцы доярки сдавливают и доят коровьи соски. Ей хватило нескольких минут, чтобы снова его возбудить.

Второй оргазм не наступал дольше. Потом Трой рухнул рядом с ней на кровать, мокрый и совершенно обессиленный.

Доминика провела пальцем по его потной груди.

— Не возражаешь, если я покурю?

— Кури.

— Хочешь сигарету?

— Нет.

Когда она чиркнула спичкой и закурила, осветив лицо, он почувствовал прилив привязанности, нежности, желания ее защитить. Есть ли у нее постоянный сожитель? Надо будет спросить Жиголо Перри… Поймав себя на этой мысли, Трой вспомнил предостережение Джорджа и засмеялся. Теперь он понимал, о чем тот толковал.

Дизель торопливо бросил в чемоданчик носки и нижнее белье. Глория стояла в дверях спальни, скрестив руки, и, следя за ним, постукивала ногой. Он видел, что она теряет терпение и вот-вот взорвется. Лучше было на нее не смотреть. Он надеялся улизнуть еще до взрыва.

Он застегнул на сумке молнию, взял чемоданчик, стоявший у кровати, и пошел к двери.

— Значит, собрал свой арсенал, — заметила она.

— Ну и что дальше?

— Хочу знать, куда ты собрался. — При его приближении она загородила собой дверь. Он должен был остановиться — или отпихнуть ее. Ко второму он не был готов — пока. Он закатил глаза, словно приглашая Бога в свидетели своих мук, и шагнул назад.

— Пропусти меня, детка. Я не хочу ссоры.

Он был честен как на духу. Он готов был скандалить с кем угодно до хрипоты и кого угодно поколотить — за исключением одной Глории. Он нависал над ней и мог бы свалить ее одним ударом. Он был как минимум вдвое тяжелее ее. Но поднять на нее руку он не мог. Он знал, что будет дальше: она доведет дело до того, что он либо уступит, либо отшвырнет. Однажды так уже было — но стоило ему выскочить за дверь, как она повисла у него на спине! Сцена вышла постыдная: он вертелся как ужаленный, пытаясь ее сбросить. На соседских окнах раздвинулись занавески. О происшедшем наверняка потом долго судачили, а ведь ему нельзя было привлекать внимание.

— Либо ты мне скажешь, либо мы поссоримся. Опомнись, Карл, у тебя есть сын! Ты уже не можешь вытворять что тебе вздумается. Пора повзрослеть.

Он посмотрел ей в глаза, стиснул челюсти. Придется все ей выложить. Трой бы это не одобрил, но он ничего не узнает.

— Мы едем в Сакраменто, за Бешеным Псом.

— Бешеный Пес? Ты же говорил, что он психованный!