увидев нашу силу, не посмеют ступить на нашу землю.

— Если с ними будет Нук, посмеют, — заметил Святозар и потер пальцем бровь, — Нук уверен в своем черном колдовстве и ничего не побоится.

— Может тогда нас побояться нагаки? — спросил Храбр.

— Я, думаю, что бек Турус уже ослеплен жаждой наживы, и тоже нас не побоится. А значит, нам не избежать войны. Так, что я согласен с Дубыней к маслянице необходимо подвести дружины к границе потому, что на юге теплеет быстрее, чем у нас.

Правитель тяжело вздохнул, и хлопнув ладонью сына по спине, сказал:

— Тогда, так и поступим, пошлем гонцов в города Орел, Дубна и Лебедянь, и скажем им выдви-гаться к границе, до масляницы. Да я думаю, что надо предупредить дружину Миролюба из города Прилятка, а когда к нам подойдет Велислав со своими другами, и мы отправимся в поход.

— Нет, отец, не бери Велислава, — заметил Святозар, — Мало ли, что с нами случится на войне, он тогда останется старшим. Будет Туру за место тебя и меня.

Отец повернул голову, посмотрел на сына, и покачав головой, добавил:

— Ты, Святозар на войну не пойдешь, я так решил. Хватит тебе по походам, война не для молодых. Ты, сын мой, останешься в престольном граде и заменишь меня, в случае чего…

— Нет, отец, — тихо вздохнув, сказал Святозар, — Не удасться мне в престольном граде отсидеться, не сможешь ты меня уберечь. Там среди нагаков будет Нук, а вам его без моей магии не победить.

— Уж, как-нибудь, — поддержал правителя Храбр.

— Нет, Храбр, никак. Никак вы без меня не справитесь. И придется вам взять меня с моей дружиной в поход. А Велислава оставить тут старшим, — Святозар положил руку на плечо отца и негромко добавил, — Отец, ты помнишь, что я вчера тебе сказал, что я обязан предать смерти Нука, обязан освободить душу брата из полона, а иначе мне не будет успокоения. Клянусь тебе отец, если бы там не было Нука, я бы тебе подчинился. Но и я, и ты, мы оба знаем, что он там будет, и я прошу тебя взять меня в поход.

Правитель молчал, обдумывая слова сына, и лишь тихо постукивал костяшками сомкнутых паль-цев правой руки по столу. Святозар видел, как сейчас тяжело дается принятие правильного решения отцу и поэтому опустил глаза, да уставился взглядом в ярко полыхающий белым светом перстень.

— Ох, — наконец-то вымолвил правитель, — Как мне не хочется это говорить, сын, знал бы ты. Но я вижу, что ты прав. И поверь мне, с тяжелым сердцем соглашаюсь с тобой. Пусть будет, так как ты решил, тебе, наверное, виднее, оставим Велислава старшим в Славграде, а ты с дружиной пой-дешь в поход.

Через некоторое время други покинули гридницу, а отец и Святозар отправились ужинать в белую столовую. Когда правитель и наследник вошли в столовую, то слуги уже накрыли стол. Святозар оглянулся в поисках Тура, а затем, спросил:

— А, где, Тур отец?

— Садись, — сказал правитель, а когда сын послушно сел на свое место ответил, — Тур приболел. Такой он у нас неслух, беда просто. Ведь я ему сказал вчера, иди во дворец, не бегай по двору, заболеешь, а он думаешь, послушал? Нет, конечно, убежал в сад, да бегал там, покуда его Вячко не разыскал и не привел в столовую трапезничить. А сегодня на утро захворал. Да ты не тревожься, я уже заговор прочитал над ним и ему легче, но я все же решил, что ему надо полежать, чтобы больше не было желания после бани раздетым бегать. А мы с тобой давай поедим, и если ты захочешь, то позже к нему сходишь.

— Хорошо отец, я так и сделаю, схожу к нему после ужина. А теперь и верно пора поесть, потому что я такой голодный, — сказал Святозар.

— Еще бы, мальчик мой, цельные сутки не ел. Да, и вообще сразу видно, как ты за время похода похудел. Даже Храбр это заметил, и сегодня меня все выспрашивал, что с тобой случилось, — добавил правитель и положил себе на тарелку часть тушеного зайца, да предложил другой кусок, что пожирней сыну.

Святозар увидел зайца и весь передернулся:

— Нет, нет, отец, только не зайца.

— Это почему же сынок, ты вроде любил зайчатинку, — глянув на сына, усмехнулся правитель.

— Да, отец, ты прав когда-то любил. Но после того как мы двенадцать дней жили на вершине Сарачинской горы ожидая возвращения дружины из Беловодья, и я каждый день кормил Молчуна, Стояна и Часлава добытыми зайцами, меня при виде уже неразделанного зайца передергивает, а при виде жаренного и тем более. Так, что нет, зайца я не буду.

— Ну, а, как насчет жареной рыбки или ушицы, — широко улыбаясь, спросил правитель.

— Нет, отец, и ухой я тоже пока сыт. Ведь до Приславля мы только рыбой и питались. Хлеб закон- чился, а что за еда для восура без хлеба, то не еда, а так никакого вкуса и аппетита. Хлебаешь эту уху, ешь рыбу, уж я не буду вспоминать зайца, и не ощущаешь ничего внутри, никакого насыще-ния вроде поел, а все же голодный остался. Когда в Приславле воевода Всеволод пополнил наши запасы и привез хлеба, так, не успев даже отплытить от причала, мы сразу кинулись к нему. Путят, я, други, воины, все хлеб похватали, да давай его родимый прежде нюхать, а потом есть. Знаешь отец на нашем восурском столе главное блюдо хлеб. Нет ничего важнее его. Ведь на хлебе, на нашем славном и чистом хлебе держится не только землепашец, не только рыбак, не только воин, но и правитель. Так, что отец, коли тебе кажется, что я дюже исхудал, ты мне покуда не предлагай мясо и рыбу, а лучше придвинь вон, те расстегаи, что поставили прямо около твоей левой руки, которые ты, верно, любишь, а теперь, верно, буду любить и я.

— Конечно, сынок, конечно, — поспешил сказать отец, и подал сыну блюдо с расстегаями, — Только уж извини, мальчик мой, но эти расстегаи с печенью налима.

— Ну, что ж, отец придется смириться и есть такие прекрасные расстегаи с печенью налима, — грустно добавил Святозар и положил себе на блюдо сразу пять штук.

— А ты, сынок, — заметил правитель, — Посмотри кругом, погляди, как для тебя слуги постарались, сколько приготовили. Вот тебе пироги с грибами, с капустой, с кашей и яйцами, с творогом, а вот и сладкие с земляникой и малиной, с яблоками и вишней. Кушай, сынок, кушай, все, что пожела-ешь, отъедайся…

— Отец, — спустя какое-то время, окликнул правителя Святозар, — Вчера в бане, ты мне так и не ска-зал, разрешаешь ли ты мне разрушить заговор и начать учить Тура.

Правитель посмотрел на наследника, и сразу было видно как в нем борится любовь к сыну и не- приятие изменения традиций, немного помедлив, он ответил:

— Я весь день думал, о том, сынок, что ты мне поведал. И конечно я во всем с тобой согласен, и особенно в том, что это неверная традиция, которая, в конечном счете, привела к такой трагедии в нашей семье. Но я думаю, что надо пока погодить с разрушением заговора, чтобы я свыкся с этой мыслью.

— Отец, — тихо сказал Святозар, — Весной мы пойдем на войну с нагаками, и кто знает…,- наследник тяжело вздохнул и продолжил, — Смогу ли я одолеть Нука и остаться живым. Поэтому до того вре-мени я хочу быть уверен, что хотя бы наполовину исправил то, что когда-то необдуманно совер-шил. А чтобы убедить тебя в своей правоте… Я расскажу тебе вот, что. Когда я был Богомудром и умер, то пришел в Ирий-сад, там меня встречала Богиня смерти Буря- Яга- Усоньша- Виевна. Она взяла меня за руку и довела до полей, что расстелались впереди и колосились ядреной пшени-цей. Навстречу мне вышел ДажьБог, он подошел и обнял меня, приветствуя как своего сына, а потом сказал мне: ' Здравствуй, дорогой мой мальчик. Ах, что же ты натворил, что натворил. Как ты мог создать этот заговор и подвергнуть души своих потомков такой опасности. Как ты был неблагоразумен, из-за одного сына поставил под угрозу весь свой род, весь восурский люд. Но придет время, сын, и я дам тебе возможность исправить то, что ты натворил. А до тех пор буду сохранять, и оберегать твоих потомков, моих внуков'. Это последнее, что я помню из жизни Богомудра. И теперь, отец, я прошу у тебя, разрешения выполнить повеление ДажьБога и вернуть все на круги своя, тогда я буду спокоен. Я разрушу заговор, обучу Тура магии, и даже если в бою с Нуком Боги даруют смерть, смогу обрести покой.

Правитель слушал наследника очень внимательно, а услышав последние слова сына, недовольно повел плечами и спросил:

— И как ты разрушишь заговор?

Святозар во время рассказа беспокойно водивший по краю блюда пальцем, поднял голову, и, посмотрев на отца, пояснил:

— Для этого мне нужен твой перстень и книга. Заговор я знаю, ведь я сам его создал, а разрушить