и Дубыня, и Тур, и отец, и даже, скупой на похвалы, Храбр. А когда Керку удалось сбить все мишени и ни разу не промахнуться, он понял, что сегодня был прямо-таки удачный день.

Но Керк не знал главного, что сегодня произойдет. Вечером, за ужином в столовой, где появил-ся, наконец-то, проспавшийся Эрих, отец был как никогда молчалив, и поэтому все ели в тишине. Белая столовая была небольшой комнатой, по середине ее стоял широкий прямоугольный стол, стены столовой были затейливо украшены, как и в гриднице, искусной мозаикой, на которой были изображены святые деревья Восурии: дуб, береза, ель, вяз и вишня. Напротив двери через широкое окно вливался дневной свет, но так как уже вечерело, слуги зажгли в канделябрах, стоящих по углам комнаты, свечи. Ужин уже подходил к концу, когда отец очнулся от своих мыслей. Он призвал всех к вниманию и сказал:

— Я хочу вам всем кое-что сообщить. Вы знаете, что следующей весной Керку и Эриху исполнится по шестнадцать лет, а, значит, в третий весенний месяц — травень, я смогу назначить наследника престола. По закону, оставленному Богомудром, наследником престола должен стать первенец, обладающий магическими способностями и душевной чистотой. Все это время, как к нам вернулся Керк, я очень внимательно наблюдал за его обучением и сам, как обладающий

магическими способностями, учил его. И, — он немного помолчал, и добавил, — Нет никаких со- мнений, что Керк — первенец, обладающий и магическими способностями, и душевной чистотой. Поэтому я выбираю его в наследники престола Восурского. В третий весенний месяц — травень будет совершен обряд на Синь — камне, и Керк станет наследником престола. Но так как лишь мужчина или младенец может стать престолонаследником, то Керку придется пройти посвящение и добыть себе в Сумрачном лесу древко для лука. Теперь по поводу Эриха. Так как наследник престола выбран, ты, Эрих, переселишься из своей опочивальни на этаж к Туру. И я думаю, что ты тоже готов стать мужчиной, поэтому во втором осеннем месяце — листопаде ты так же, как и Керк, отправишься в Сумрачный лес за древком. И если у тебя, Эрих, все получится, я назначу тебя воеводой в город Вегры, который находится на западе нашей страны, тамошний воевода Доброгнев уже давно просится оставить службу.

Закончив свою речь, отец поднялся, внимательно осмотрел каждого из членов своей семьи и вышел из-за стола. Он подошел к Эриху, который низко склонил свою голову так, чтобы не было видно лица, потрепал его по волосам и пошел из столовой, кинув Керку на ходу:

— Керк, поторопись, я жду тебя в светлой комнате.

Услышав зов отца Керк, до сих пор не пришедший в себя от случившегося, встал из-за стола и двинулся, было, следом. Эрих лишь на мгновение поднял голову, и тогда Керк увидел его лицо. Оно было все мокрое от слез с каким-то диким выражением злобы и ненависти. Керку стало не по себе, а потом вдруг нахлынула такая жалость к брату. И проходя мимо него, он заметил, как Эрих уронил голову на стол и зарыдал. Теперь это было не просто видно, но и слышно. Ошара-шенный Керк остановился, ему показалось, что во всем, что сейчас происходит с братом, виноват только он. Ему вдруг так захотелось подойти к Эриху, обнять его по-братски и успокоить. Но, уже было, дернувшийся к брату Керк был остановлен поступком матери.

— Эрих, сынок, любимый мой, не плачь, — она спешила к своему сыну, при этом несколько грубовато оттолкнув Керка. — Не плачь, мальчик мой. Твоя мать рядом с тобой, — Дола обняла Эриха за плечи и стала целовать в волосы.

Малуша и Тур, все еще находившиеся в столовой, начали тихонько подниматься со своих мест. Тур, сухо глянув на мать и Эриха, двинулся к выходу, а Малуша подбежала к матери и обняла ее сзади, но в той, же грубой форме Дола оттолкнула и маленькую Малушу. Когда мать толкнула Керка, то он даже не покачнулся, но маленькая Малуша от толчка упала на пол, и по ее бледному прелестному личику потекли слезы. Керк кинулся к сестре, поднял ее на руки и утер ее слезки.

— Как вы так можете, правительница? — не выдержав, спросил Керк. — Вы же ее мать. Нельзя любить одного ребенка и ненавидеть других.

— Ах, ты, мальчишка, — прошептала в ответ мать. — Ты еще смеешь меня поучать. Да если бы не я… Ты бы давно уже…, тебя бы уже давно не было в живых.

Кровь прилила к лицу Керка от этих слов, и не просто не любовь, а какая-то угроза прозвучала в них.

— Мать ли Вы мне?! — сказал ей Керк, унося на руках Малушу, и выйдя из столовой. Следом за ним вышел Тур.

Малуша прижалась к Керку, обхватив его шею руками, она еще тихонько всхлипывала и что-то говорила на своем детском непонятном языке. В коридоре Керк передал Малушу няне Бажене, старой, полноватой женщине, с волнистыми седыми волосами и добрыми зелено-серыми глаза-ми, та, ласково поглаживая, понесла Малушу в ее комнаты вверх по лестнице, но потом вдруг остановилась, повернулась, и Малуша прокричала Керку:

— Блатик, ты самый лучший. Покойной ночи тебе.

— И тебе, малышка Малуша, спокойной ночи, пусть тебе приснится сегодня сказка. Пока.

Керк и Тур подошли к лестнице. Тур на прощание прижался к Керку и сказал:

— Как подумаю, что этот прескверный Эрих будет спать теперь со мной в одном коридоре, идти теперь туда не хочется…

Но Керк не дал договорить Туру и заметил:

— Не говори так, Тур, Эрих — он несчастный.

— Ха, — засмеялся Тур. — Чем же он несчастен. Ты видел, как мать его любит. То же, мне, нашел несчастного.

— Конечно, он несчастный. А знаешь, чем он несчастен? Тем, что он любить не умеет, он любит только себя, не замечая кругом никого: ни отца, ни брата, ни сестру, ни даже мать. А когда чело-век не умеет любить, он злится и все воспринимает в дурном свете. Все видит черным, ни за кого не может порадоваться, никому не может прийти на помощь. Ты на него не злись, ладно.

— Да, я не злюсь на него, — сказал Тур, глядя Керку в глаза, — Просто мне тоже хочется, чтобы мать меня также сильно любила, — он помолчал и тяжело вздохнув, добавил. — Я только не пойму, за что она тебя не любит, ты такой хороший, и ты тоже ее сын, — затем он гневно сдвинул брови и стал еще сильнее похож на отца-правителя.

— Наверно она тоже не умеет любить, я так думаю… Ну, да, ладно, мне пора, отец ждет, — заторо- пился Керк и пошел по коридору в светлую комнату.

— Керк, Керк, — окликнул его Тур, Керк оглянулся. — Знаешь, а я очень рад, что ты будешь наследником, правда, я никогда не сомневался в этом.

— Спасибо, Тур, — помахав рукой, откликнулся Керк, и, открыв дверь, попал в коридор, который вел к светлой комнате.

Светлой — эта комната называлась, потому что на протяжении всех поколений юные правители получали в ней свои магические знания. Посередине комнаты стоял большой прямоугольный стол так, что за него с разных сторон садились учитель и ученик, на столе лежала большая, обернутая бурой, потертой от времени кожей, книга. Сама комната была небольшой, напротив двери окно, а по четырем углам поставлены канделябры с восковыми свечами, которые зажигал отец, когда темнело.

Отец сидел за столом и что-то читал в книге. Первое, чему научил отец Керка, это читать в кни-ге. В книге находились не только заветы Богомудра, но и обереги, заговоры, присухи. Простой человек не мог ни открыть, ни прочесть эту книгу. Для того, чтобы ее открыть, надо знать заветные слова, и только тогда книга открывалась, но чтобы прочитать ее нужно иметь магический знак первенца на руке. Вся книга исперещена непонятными знаками, а в левом углу на каждой странице находится печать, такая же, как и у всех первенцев на руке. Приложишь печать к книге, и ярким светом заполыхает и сама рука и книга, а как спадет сияние, все знаки превратятся в читаемые слова. А так как читать Керка учил с девяти лет дядя Веселин, который знал грамоту и даже говорил на чуждых языках, и полагал, что это когда- нибудь обязательно пригодится и самому Керку, то благодаря этим навыкам Керк быстро овладевал знаниями, заключенными в книге. На первом листе книги был изображен Бог Сварог в полном своем великолепии. Высокий старец с белой длинной бородой, в роскошных одеяниях и с нимбом на голове, от которого во все стороны расходились лучи сияния. Старец держал в руках длинный посох. А вокруг старца золотым светом горели слова: 'Род Богомудра, храни верность Богу Сва-рогу'

Когда Керк зашел в комнату, отец оторвался от книги, закрыв ее, и приветливо глянул на Керка: