ряды русской демократической социалистической интеллигенции. Члены этой разбросанной семьи были связаны духом братства и узнавали друг друга при встрече без условных знаков. Любимыми поэтами и писателями военной молодежи были Лермонтов, Некрасов, Шевченко, Шиллер, Байрон, Мицкевич, Гейне, Толстой, Тургенев, Гаршин, Диккенс, Флобер, Доде, Стендаль и Золя. Читаемая нами нелегальная литература обращалась к разуму и учила нас критически относиться к явлениям русской жизни, будила совесть, исправляла мировоззрение и переоценивала ценности, указывала выход к светлому будущему: «личность, даже великая, составляет не более как искру, которая может взорвать порох, но не воспламенит камня». Наши учителя говорили нам: «Самодура повалить легко, но повалишь ли этим самодурство? Чем больше доводов, тем больше ног, чем больше ног, тем медленнее походка».
У нас всякая оппозиционная деятельность завершается неблагополучно, а конспиративная политическая работа протекает при особенно тяжелых условиях. Она недолговечна и потому не допускает строгого разделения труда по способностям. Каждый из офицеров-радикалов заранее считал себя обреченным. По условиям военного быта строгая конспирация невозможна.
Для успеха борьбы нужно сосчитать силы противника и собственные. Нужен ясный и осуществимый план действий, организация центра и местных органов. Нужны известные приемы действия и согласованность всех операций. Цель или план предстоящей борьбы определяет средства или тактику. В этом и состоит весь смысл организации.
Тактика народовольцев указывала только на приемы партизанской войны, но для действия более значительными массами нужно было учиться на практике. При этом учителями обычно бывают наши ошибки, конечно исправимые, и ошибки противника, всегда поучительные и выгодные, общее одушевление и дружное сотрудничество, быстрота и смелость операций и счастливый случай. Изолированные попытки восстания обречены на неудачу, потому что без содействия фабричных рабочих, железнодорожников, без широкого народного и общественного движения восстание может иметь только воспитательное значение, за которое придется заплатить слишком дорого. Так мы думали на юге, так мы думали и на севере. Никто из нас не питал надежды на присоединение к военному движению значительных рабочих и особенно крестьянских масс. Тем не менее мы признали, что единственной целью военной организации должны быть переворот, восстание.
В состав центральной группы военной фракции партии «Народная воля» входили лейтенанты Суханов, Штромберг, Серебряков, Буцевич, Завалишин, артиллеристы Рогачев, Папин, Николаев, потом Дегаев, Похитонов; в декабре 1882 года были вызваны Ашенбреннер и казак Сенягин. Центральная группа разослала своих агентов и эмиссаров по офицерским квартирным стоянкам. Они и подготовленные офицеры, попавшие по назначению начальства в провинциальные полки и батареи, всюду встречали живейшее участие. Освободительное движение захватило наиболее интеллигентную часть военного общества и повсюду стали возникать дружные кружки, многие из которых в конце 1881 года присоединились к «Народной воле».
Роты и батальоны привлекались властями к разнообразным охранительным и усмирительным операциям, и такая практика должна была определить способы нашего содействия развитию всяких протестных или боевых выступлений. Имея в своих руках группу солдат, всегда можно с небольшим риском уклониться вместе со своей командой от точного выполнения планов начальства, расстроить их, и не только оттянуть развязку, но внести беспорядок в общую операцию.
Приказано вести роту к казначейству, арсеналу, в рабочий квартал, на соборную площадь, к острогу или провиантским складам – офицер может, по недоразумению, заблудиться с ротой.
Приказано разогнать толпу прикладами или даже штыками – офицер может приказать солдатам бестолково метаться, шуметь, кричать, но не драться, а приближаться к толпе сомкнутым строем и затем рассыпать людей цепью, при этом легко расстроить порядок и смешать солдат с толпой, в которой даже желающий действовать оружием утрачивает эту возможность. Сам этот маневр охватывания толпы цепью имеет для присутствующего начальства видимость очень ловкого приема.
Смешение солдат с толпой приводит к хорошим последствиям. Другая рота, вызванная чтобы поправить дело, не решится стрелять или колоть, потому что в толпе есть свои солдаты, а если пойдет в атаку, то скорей всего бестолково запутается в толпе – словом, операция будет парализована. Смешение солдат с толпой дает офицеру прекрасный случай тут же для агитации в самой толпе.
Если прикажут стрелять в толпу, можно запретить солдатам стрелять по людям, и если солдаты любят своего командира и верят ему, они охотно его послушают. Первый и второй залп в воздух делают роту малоспособной для враждебных действий против толпы, и начальству только остается заменить ее другой, более надежной частью. Эта другая часть, узнав, почему её вызвали на смену, может или последовать данному ей примеру, ибо в таких случаях даже организованная группа людей легко увлекается подражанием, или надежная рота будет действовать нерешительно.
Если рота будет встречена провокаторским выстрелом из толпы, солдаты могут утратить самообладание и опытный командир должен предусмотреть и это и заранее определить свое поведение. Для спасения солдат от преступного покушения офицеру придется так или иначе пожертвовать собой, и такая жертва не будет напрасной. Офицер будет наказан: что же делать, если в наше время приходится быть мучеником, если не хочешь быть подлецом.
При облавах и арестах расторопный офицер может, по недоразумению или по ошибке, сохраняя всю видимость исправного и точного исполнителя, задержать, например, шпиона или сыщика, и пропустить через цепь, например, спасающегося от ареста.
При охране арестованных политических караульный офицер может при удобном случае передать письмо и письменные принадлежности, переговорить с ними, исполнить их поручение. Поручик Тиханович на своем дежурстве вывел арестованного народовольца Иванова из образцовой киевской тюрьмы на глазах часовых, и строжайшее следствие не открыло истинного виновника. Только Дегаев впоследствии выдал Тихановича.
Известно, что в каждом городе существуют громадные неприкосновенные запасы оружия, патронов, снарядов, даже орудий на случай мобилизации, и эти склады расположены на окраинах и охраняются тремя солдатами и ефрейтором. Снять этот пост ничего не стоит – дело очень немудреное – и передать народу оружие. Рота может арестовать особенно ретивых начальников, расстроить планы начальства и поселить в штабах неурядицу. Рота может ворваться в тюрьму и освободить политических заключенных.
С небольшими силами можно обезоружить приблизительно в один и тот же час всю русскую армию. Известно, что на пасхальную заутреню отправляются в церковь все войска при портупеях со штыками, а казармы с ротными арсеналами остаются под охраной немногих дневальных из евреев или мусульман. Десять человек вооруженных и с повозкой могут быстро снять дневальных и вынуть все боевые трубки из винтовок, положить их в мешок и выбросить в ближайшую реку.
Военная организация «Народной воли» рассчитывала в нужный момент собрать около ста офицеров из провинции, офицеров из морских, артиллерийских и пехотных кружков в Кронштадте и Петербурге, два морских экипажа из восьми тысяч матросов, два морских экипажа из восьми тысяч матросов, два небольших броненосца и девять крепостных фортов в Кронштадте. Все это составляло очень внушительную силу.
Предполагалось, во-первых, захватить кронштадскую крепость с фортами и попытаться привлечь к восстанию гарнизон в несколько десятков тысяч и значительную часть броненосного флота, выкинуть красное знамя и атаковать Петербург. Во-вторых, в день майского парада арестовать в виду всей гвардии царя, великих князей Николая Николаевича, Владимира Александровича и других и всю царскую свиту и, если будет возможно, отвести их к двум миноносцам, которые к этому моменту подплывут поближе к Марсову полю, а затем заключить их в кронштадских фортах. Если будет невозможно отступить с пленными под прикрытие боевых рабочих и студенческих дружин с бомбами, вследствие вмешательства гвардии, – то истребить царя со свитой и погибнуть. Впоследствии пришлось признать, что пленение пехотинцами конного царя со свитой едва ли было возможным, а потому приходилось бы прямо истребить царя и князей. Это выступление должно было идти с содействием Исполнительного Комитета и его сил. Он же бы и составил бы Временное правительство.
На успех такого предприятия можно было рассчитывать, а в случае неудачи – истребление царя и высших сановников явилось, как мы думали, прологом великой русской революции. Такие смелые и немногосложные планы и предприятия удаются лучше. Дегаев ничего не подозревал о таких замыслах, но все-таки оказал большую услугу правительству, выдав военную организацию почти в полном составе.
