Рысаковым в марте 1881 года, на основании одного показания три года находился в психиатрических больницах, в 1884 году был пожизненно сослан в Восточную Сибирь, в Минусинск. В 1884 году ему определили двадцатилетний срок ссылки, который закончился в 1904 году. Таких людей, у которых самодержавие, по выражению революционера Германа Лопатина «слизнуло жизнь», было множество и, несмотря на неограниченный произвол и ужасающие злоупотребления чиновников, жандармов и полиции, постоянно увеличивалось. Сосланному ни за что, выдающемуся русскому писателю Владимиру Короленко предложили подписать присягу Александру III, по которой он был обязан доносить на товарищей и вообще на всех. За отказ это сделать Короленко из Перми был отправлен в глухое село в ста километрах от далекого Якутска. Короленко писал: «Законным властям дано опасное право – право произвола и жизнь доказала массой ужасающих фактов, что они злоупотребляли этим правом. Произвол вторгается во все стороны жизни, часто в самые честные и законные и, задушив эти стремления, порождает разлад между законом и совестью».
В 1885 году срок ссылки «ни за что» у Короленко закончился. В первый же день его приезда в Москву писателя арестовали за праздничным семейным столом. Жандармы подделали письмо, в котором полицейский даже непохожим на его почерком писал: «Я покрыл уезд сетью нелегальных организаций. Вл. Короленко». Экспертиза почерка, само собой, не проводилась, никто не заинтересовался, как за три часа Короленко успел «покрыть уезд» нелегальной сетью. Выдающегося писателя перевезли в Петербург под усиленной охраной, где долгое время допрашивали в доме предварительного заключения. Поскольку Короленко твердо стоял на том, что он не писал письмо, оно поддельное, – то его все же выпустили. Жандармы установили за ним негласный надзор. Когда известный всей России и Европе писатель Владимир Короленко посетил с лекциями Соединенные штаты Америки, по возвращении на родину жандармы завели на него дело, несправедливо обвинив в том, что он часто выступал перед американскими рабочими с антиправительственными речами. Короленко мгновенно в прессе доказал, что он не знает английского языка и с ним не было переводчика, а выступал он с лекциями о литературе в учебных заведениях. Над жандармами и покрывавшей их монархией в тысячный раз смеялось общество во многих странах. Александр III успешно и быстро приближал 1917-й год.
Новым начальником личной охраны императора стал генерал-майор Петр Черевин, сменивший И. Воронцова-Дашкова, назначенного министром двора. 3 сентября 1881 года указом Сената была создана «Собственная Его Величества охрана», в которую вошли секретная часть, дворцовая полицейская служба, гвардейцы конвоя и железнодорожная инспекция. В охране царя стало служить несколько сот человек, а ее начальник подчинялся только императору. Все служащие императорских резиденций были тщательно проверены на благонадежность и получили пропуска со своими фотографиями, удостоверенные жандармами и охраной. Десятки постов охраны несли дворцовую службу. Александр III не объявлял заранее своих маршрутов, и охрана несла службу сразу на нескольких направлениях. Всю свою самодержавную жизнь император прожил под усиленной охраной, всегда и везде его сопровождавшей. Вера Фигнер писала: «Мы знали, что царь спрятался в Гатчине и живет там, как узник, доступ к которому невозможен».
Осенью 1881 года в Москве члены Исполнительного Комитета «Народной воли» Фигнер, Тихомиров, Корба, Ошанина, Теллалов, Грачевский, Богданович и Златопольский продолжили работу в Москве. Была восстановлена на Солянке типография «Народной воли», в которой тысячными тиражами выходили 6,7,8 и 9 номера газеты революционеров, ее «Листки», третий номер «Рабочей газеты», листовки и прокламации к рабочим, военным, казакам. В Москве была восстановлена динамитная мастерская. Исполнительный Комитет писал, что он готовит бунт для свержения правительства и просил крестьян сговариваться друг с другом, запасаться оружием, не верить начальству и быть наготове. Газета «Народная воля» утверждала в то же время, что «организация крестьянских сил не входит в наши расчеты, а крестьянское движение в минуту действия способно породить не более, как хаос и анархию». В Москве активно действовала созданная Петром Теллаловым «Рабочая группа пропагандистов» из студентов и нелегалов, бежавших из ссылок. Была разработана специальная инструкция для пропагандистов, работающих на московских фабриках и заводах. Халтурин и Теллалов за городом обучали пропагандистов, разбирая работу Лассаля «Труд и капитал», книги и статьи о европейском пролетариате. Однако попытки создать большую организацию рабочих-народовольцев натыкались на жесткие действия полиции, активно внедрявшей провокаторов в заводские кружки. Работать народовольцам предстояло годы, и не все были к этому готовы, понимая, что их быстро арестуют и дадут, в лучшем случае, двадцать лет сибирской каторги. Большинство в Исполнительном Комитете предпочитали активные действия против властей, заявляя в листовках, что «цареубийства будут производиться систематически, и оружие не будет сложено до тех пор, пока самодержавие не сдастся, и свободные учреждения не заменят царского режима». Исполнительный Комитет начал готовить военный переворот, работа над которым активизировалась осенью 1881 ода. В Петербург из Москвы был переведен Теллалов и почти тут же арестован. В октябре 1881 года в Москву из Одессы приехала Вера Фигнер. Она поняла, что «Народной воле» работать в Петербурге после 1 марта – значило идти на неминуемую гибель, так как членов и агентов Исполнительного Комитета после появления на улицах столицы империи арестовывали очень быстро после опознания провокаторами, дворниками, лавочниками, знавшими их в лицо. Фигнер также быстро поняла, что Москва не смогла заменить Петербург в деле революционной борьбы с самодержавием:
«Всякий скажет, что Петербург был главным очагом революционного движения семидесятых годов. Центр государственной жизни и средоточие всех интеллигентских сил страны, он из года в год был местом, в котором накоплялись оппозиционные элементы. Именно в нем создавались революционные организации общероссийского характера, сохранявшие преемственность и последовательно связанные между собой – «чайковцы», «Земля и воля», «Народная воля». Здесь же эти организации черпали своих сторонников. К Петербургу тянулись провинции, получая оттуда импульсы. Отсюда шла моральная поддержка, давались лозунги, раскидывалась организационная сеть. Все важнейшие политические процессы и революционные выступления, имевшие громадное агитационное значение, происходили здесь. В Петербурге сосредоточивались главные литературные силы. Революционные издания печатались только в Петербурге и отсюда распространялись по всей России.
Рабочие Петербурга были наиболее подготовлены к восприятию идей социализма и революции. Учащаяся молодежь Петербурга, более многочисленная, чем в других городах, стояла впереди учащихся всей России. При студенческих волнениях высшие учебные заведения Петербурга первые давали сигнал к движению и шли впереди его. В Петербурге никогда не прерывалась революционная традиция, вокруг него всегда существовала периферия, ей сочувствующая и ее поддерживающая. Выехать из Петербурга, перевести революционный центр в другой город – значило утратить почву революционного прошлого. Такой переезд был, по сути, эмиграцией, ссылкой, которые грозили крайне тяжелыми последствиями.
Москва, куда был перенесен Исполнительный Комитет, была городом, в котором отсутствовала непрерывность революционной традиции. Организации, появлявшиеся в ней, действовали короткое время и разбивались арестами, не будучи подхвачены какой-нибудь группой, продолжавшей их деятельность. Так погибли «долгушинцы» (1874 год), а до них – «нечаевцы»…
Велика была перемена, найденная мною в численном и качественном составе Исполнительного Комитета. Нечего было скрывать от себя: Комитет 1879 года был разбит… Из 28 человек, бывших основоположниками «Народной воли» и членами Исполнительного Комитета, принятыми до 1 марта, на свободе оставалось только восемь: три женщины – Корба, Ошанина (совсем больная) и я – и пять мужчин. То были: 1) Грачевский, … 2) П. А. Теллалов, … 3) Юрий Богданович, … 4) Савелий Златопольский, … 5) Лев Тихомиров… Из сделанного перечня видно, что оставалось от прежнего Комитета. Главных столпов нашей организации, инициаторов и создателей «Народной воли», укрепивших новое направление и совершивших деяния, на которых «останавливался зрачок мира», в нашей среде уже не было – они сошли с революционной арены, были осуждены или ждали сурового осуждения. Уж не было Квятковского, пламенного революционера и хорошего организатора, имевшего особенную способность привлекать людей к делу. Он был арестован еще в 1879 году и казнен; не было Зунделевича, мастера по части доставки всевозможных технических средств; ни Морозова, который был одним из первых горячих глашатаев народовольческого направления, – он уехал за границу уже через полгода после основания «Народной воли» и не видел всего расцвета ее. Не было ни Александра Михайлова, этого «недреманного ока» организации, истинного «хозяина» ее; ни олицетворявшего террор, мрачного, молчаливого красавца-
