припухшие, благосклонно улыбаются в ответ на комплименты, расточаемые Хэлом. Губы, которые утром подчинялись ему, губы, от которых он до сих пор весь горит!

Маркус улыбнулся. Видимо, Нелл что-то поняла; она поставила чашку на стол и, взметнув юбки, пересела к графине. Опустила глаза, сложила руки на коленях — живое воплощение скромности.

— Хэл! — снова произнес Маркус, крепко пожимая загорелую руку брата.

Братьям не нужно было ничего говорить. Хэл вернулся — живой, не искалеченный. Маркус решил, что брат немного похудел. Он прочел в его глазах: «Ни о чем не спрашивай». Разумеется, он его расспросит, но не раньше, чем они останутся одни, вдали от мамы и девочек.

— Неплохо выглядишь, — заметил Маркус, хлопая брата по плечу и садясь с ним рядом. — Наверное, оттого, что долго валялся в постели.

— Конечно. Ужасная скука, зато я много читал, — протянул Хэл.

Маркуса трудно было обмануть. Если Хэлу прописали постельный режим и он действительно лежал, значит, ему в самом деле было плохо. А в вынужденном бездействии он наверняка весь извелся. Впрочем, Маркус не сомневался в том, что брат беззастенчиво нарушал больничный режим. Хорошенькие девушки причесывали его встрепанные волосы, и больному тайком от врача проносили бутылки с вином.

— Книги по военному искусству и классику? — предположил он.

— Разумеется! Французские романы, — вполголоса добавил Хэл и с улыбкой повернулся к остальным. Он понимал, что обязан вести себя соответственно, то есть по крайней мере день выносить всеобщую суету вокруг себя и терпеть расспросы о здоровье. Пусть убедятся, что он в самом деле цел и невредим. Он взял чашку и продолжил развлекать мать и сестер рассказами о лиссабонских магазинах и развлечениях и поддразнивать их всех намеками о подарках, которые он им привез.

Маркус поймал на себе взгляд отца и ободряюще кивнул. Старик расправил плечи. Отношения лорда Нарборо с младшим сыном нельзя было назвать простыми; Хэл не помнил отца крепким и сильным, как Маркус. Им трудно было разговаривать друг с другом. Граф не одобрял буйства Хэла, а тот, в свою очередь, на строгость отвечал холодностью.

Онория и графиня вовлекли и Нелл в разговор о Португалии. Как мама не понимает, что знакомить Нелл с Хэлом — неудачная идея? Теперь их гостья не обращает внимания на Маркуса, она улыбается и расспрашивает Хэла. Войдя, Маркус заметил, как она смутилась, но смущение быстро прошло.

Маркус взял чашку и сел, прислушиваясь, разглядывая брата. Он все больше убеждался в том, что Хэл и правда идет на поправку.

Успокоившись и совершенно не заинтересовавшись расспросами Верити о кондитерских в Лиссабоне, он снова предался мыслям о Нелл. Он провел неприятное утро; думал, как ему извиниться и как уговорить ее принять его помощь. Они могли бы открыть лавку или мастерскую на паях, поддерживать чисто деловые отношения. С ее стороны — талант и работа, с его стороны — деньги. Взаимная честность и отсутствие каких-либо взаимных обязательств…

Он что-нибудь придумает, устроит ее. Иначе она может поддаться искушению и упасть в объятия какого-нибудь подлеца или повесы вроде его брата. Или его самого. Маркус поерзал в кресле. Его мучили угрызения совести. О чем он только думал, сравнивая Нелл с миссис Дженсен и ей подобными? Хотя можно не сомневаться, из нее выйдет очень хорошая куртизанка. Он закинул ногу на ногу, с новой силой вспомнив ее безыскусную страсть.

Она умна, проницательна — о да, со временем она станет великолепной содержанкой, и не потому, что распутна от природы, а потому, что с такой женщиной мужчине хорошо. Она во всем старается добиться совершенства — будь то шляпки или любовная игра…

Громкий и очень заразительный смех Хэла всех заставлял веселиться. И конечно, подумал Маркус, криво улыбаясь, ей надо было вернуться домой сразу после их ссоры и очутиться в обществе его братца. Вот уж кто охотно возьмется учить ее всем приемам любовной игры!

И почему она так замечательно выглядит? Он вернулся, готовясь увидеть ее несчастной, в слезах, а увидел цветущую женщину, которой ссора как будто пошла на пользу!

Маркус допил холодный чай и разглядывал чаинки на дне чашки. Ему показалось, будто он видит виселицу — что вполне объяснимо. Что произошло там, в лесу? Она сказала, что не лжет ему, но в ее голосе угадывалась горечь. А он смотрел на нее и видел в ее глазах правду, боль и желание. Желание, которое вызывало в нем ответный огонь и потребность обнять ее, любить, назвать ее своей.

Хорошо, что безумие отпустило его в самый последний миг, до того, как он овладел ее телом и стало слишком поздно. Что остановило его? Наверное, ее доверчивый взгляд. Она верит ему… А он предал ее, пусть даже ей кажется, что ей самой этого хотелось.

Черт побери, теперь она вообще не смотрит на него! Приехал Хэл — красивый, веселый, занимательный… Хэл никогда не хмурится. Прекрасно! Даже замечательно — при условии, что Хэл ее не соблазнит. Надо будет предупредить брата, рассказать ему историю Нелл и поведать о последних загадочных событиях.

Маркус огляделся, довольный, что разрешил загадку, что делать с Нелл Латам. Нужно лишь предупредить брата, чтобы тот вел себя хорошо. Пусть она развлекается, танцует, смеется над шутками Хэла. А когда все закончится, он купит ей симпатичную мастерскую в приличном квартале. Общаться они будут через посредника, и вовсе не обязательно видеться с ней лично. Все должно выйти хорошо.

Поймав на себе взгляд Хэла, он кивком указал на дверь.

— Пожалуй, поднимусь к себе и… ммм… отдохну, а потом переоденусь к ужину, — объявил Хэл, вставая на ноги. — Составишь мне компанию, Марк?

— Конечно. — Маркус вышел вслед за братом. Они вместе молча поднялись на второй этаж.

— Что случилось? — спросил Хэл, убедившись, что их не слышно в холле. — Таинственные дамы, переодетые модистками, — или наоборот? По всему парку бродят егеря, мама притворяется, будто ничего не случилось, вы спешно уехали из Лондона перед самым началом сезона… Похоже, мне придется выздоравливать в интересной обстановке!

Они вошли в комнату Хэла, где его денщик раскладывал вечерний костюм хозяина.

— Спасибо, Лангам. Мне поможет лорд Стейнгейт.

— Здесь какая-то тайна, — сказал Маркус, когда закрылась дверь и он помог Хэлу снять отлично сшитый мундир. — К тому же, подозреваю, опасная тайна. Лучше всего я начну с самого начала. Что тебе известно о скандале девяносто четвертого года?

— Ничего. — Хэл начал расстегивать жилет. — Не забывай, мне тогда было пять лет. С тех пор никто так и не просветил меня, а один раз, когда я осмелился спросить о тех событиях, мне чуть голову не откусили. Жизнь слишком коротка, чтобы тревожиться из-за древней истории!

— Не такой уж древней. — Маркус опустился на одно колено и помог брату снять сапоги. — Она вернулась и преследует нас.