тяжелой трости, который едва не обрушился на ее череп. Вскочив на ноги, Кэт оказалась в окружении. Ее теснили Агата Баттеридор с тростью и тощая горничная, вооруженная метлой.

Чтобы оградить себя от их ударов, Кэт вскинула руки.

– Какого черта! Ты совсем обезумела, старая карга? Прекрати… Ой! – Кэт вскрикнула, когда трость угодила ей в локоть. Она увернулась от Агаты, поймала ручку метлы и вырвала оружие из рук горничной.

Захватив метлу обеими руками, Кэт воспользовалась палкой, блокируя исступленные замахи Агаты. Испуганная горничная отступила и спряталась за черные юбки старухи, но продолжала издавать визгливые звуки во всю мощь своих легких.

– Убирайтесь! – проскрежетала Кэт между ударами. – И прекратите этот кошачий концерт, иначе вы разбудите девочку.

– Молюсь, чтобы моя крошка вообще смогла проснуться. Что ты сотворила с ней, злодейка? – Агата, задыхаясь, отступила на несколько шагов в коридор, ее увядшая грудь вздымалась и опускалась.

– Ничего, ты, старая глупая…

– Мод! Бегом вниз и сейчас же приведи хозяина, – приказала Агата перепуганной горничной, но эта команда оказалась лишней.

По лестнице, обнажив шпагу, уже с грохотом мчался Мартин Ле Луп. Широко открытые со сна, полные тревоги глаза, босые ноги, без брюк, в одной только белой сорочке, едва доходившей до середины бедра, взъерошенные темные волосы вокруг небритых щек – так обычно изображают человека, чей сон неожиданно и резко прервали.

– Что случилось? Что с Мег? Кто-то… – выкрикивал он, перескакивая через две ступеньки.

Он прервался, резко остановившись на верхней площадке лестницы. Он моргал, медленно осознавая увиденную сцену, оглядывая сначала Кэт, напялившую на себя его одежду, затем, переметнув взгляд на старуху и хнычущую горничную, цепляющуюся за ее юбки.

– Гром и молния! Что тут творится?

– Ох, хозяин, я же вас предупреждала! – заверещала Агата. – Эта ирландская ведьма пряталась здесь…

– Не делала я ничего подобного, ты, глупая курица, – перебила ее Кэт.

– …пряталась здесь и готовилась выкрасть серебро и перебить всех нас.

– Да я спала тут, проклятая тупица…

– …и страшно подумать, она уже, видно, сожрала маленькую хозяйку, – тут глаза старухи наполнились слезами, – она… ведь она…

– Ради всего святого! Женщина, да у тебя даже не куриные, у тебя блошиные мозги.

– Тихо! – взревел Мартин, окидывая женщин таким свирепым взглядом, что даже Кэт поспешила умолкнуть. Он запустил руку в свою непослушную гриву и, встав между Кэт и мисс Баттеридор, шпагой опустил трость старухи. – А теперь кто-нибудь, пожалуйста, объясните… только по очереди, а не одновременно, – добавил он, поскольку и Кэт и Агата уже набрали воздуха. – Сначала вы, мисс Баттеридор.

– Что ж, хозяин, бедняжка Мод занималась своей утренней уборкой, когда увидела, что противная папистка растянулась на пороге спальни мисс Мег. Представляете, как испугалась бедная девушка, и она немедленно побежала за мной. Только Мод не смогла сразу же найти меня. Я была в саду…

– Я понял, спасибо, – перебил ее Мартин. – Я уверен, у мисс О'Хэнлон есть какое-нибудь разумное объяснение. – Несмотря на свои растрепанные чувства, он оказался способен выгнуть бровь в присущей ему холодной презрительной манере.

– Я уже сказала вам, – прорычала Кэт. – Я спала.

– Какие-то проблемы с кроватью, которую я предоставил вам?

– Никаких, кроме того, что она слишком далеко от Мег. Я делала то, ради чего меня сюда послала Арианн. Караулила вашу дочь. И вовсе никакая я не папистка.

– Видите ли, мисс Баттеридор, – начал было Мартин, но Кэт выглянула из-за него и злорадно договорила:

– Меня вообще не крестили ни в какую христианскую веру. Я придерживаюсь старой веры и чту только славную матушку-землю.

Заявление Кэт вызвало у старухи и молоденькой горничной новый всплеск ужаса.

– Язычница!

– Боже упаси нас всех!

Мартин сжал голову и застонал, но тут дверь спальни Мег открылась. Все замерли, когда, сдвинув в испуге брови, девочка сделала осторожный шаг в коридор.

– Папа? О чем это все тут кричат?

– Ни о чем, Мегги. – Мартин опустил взгляд и вспыхнул, впервые обнаружив свое полураздетое состояние. – Так, склока по хозяйству. Обычная неразбериха среди женской прислуги. Папа займется этим сам. Ты… ты только оставайся пока у себя.

Он подтолкнул Мег обратно в комнату, закрыл дверь и для верности подпер ее плечом. В этот момент вырез его рубашки распахнулся еще больше, обнажив обросшую черными волосами грудь.

Кэт не смогла отвести глаз, обводя взглядом мужскую грудь, крепкие икры и проблеск мускулистого бедра. Не одну ее заинтересовало это зрелище. Мисс Баттеридор с глупым видом таращилась на своего хозяина, а молоденькая горничная вытягивала шею из-за объемов старухи, чтобы лучше его разглядеть.

Мартин выпрямился с удивительным достоинством для полуголого мужчины, которого внимательно оглядывали сразу три разновозрастные женщины.

– Милые женщины, не мучьте меня своими истериками в такую несусветную рань и займитесь своими делами.

– А вы… – Он перевел мрачный взгляд на Кэт. – Идите за мной.

Даже не составив себе труда убедиться, подчинилась ли она ему, Мартин шагнул к лестнице. Горничная послушно вытерла залитые слезами щеки, и даже Агата угрюмо повиновалась.

Кэт была единственной, кого возмутило поведение Мартина, но она последовала за Мартином вниз по лестнице.

– Меня можно считать кем угодно, Вулф, – проворчала Катриона, гордо шествуя за ним, насколько это позволяли его огромные ботинки, – но только не прислугой какого-то мужчины и тем более не склочницей, устраивающей неразбериху.

– Вы сама по себе сущая неразбериха. С вами только и жди беды откуда-нибудь. – Открыв дверь слева от лестницы, он кивком головы показал, чтобы она прошла внутрь первой.

Кэт резко метнулась мимо него в небольшой кабинет, скудно обставленный, стены которого были обтянуты темным полотном в складку. Стало понятно, где Мартин провел оставшуюся часть ночи: на импровизированном нехитром ложе из подушки и одеял перед камином.

Мартин закрыл дверь и обогнул беспорядочную груду одеял, пробираясь к тому месту, где он оставил свои бричесы.

Прыгая на одной ноге, он засунул другую в штанину из черной шерстяной ткани. Кэт, видимо, полагалось по-девичьи стыдливо отвернуться. Но она давным-давно утратила подобную скромность.

Она наблюдала, как он натягивал бричесы, и перед ее глазами мелькали плоские крепкие ягодицы. Только когда он заметил, что Кэт разглядывает его, она неохотно отвела взгляд.

Пока Мартин засовывал сорочку в штаны и застегивал бричесы, Кэт изучала полированную поверхность стола и книжный шкаф.

Заинтересовавшись названиями забытых книг, Кэт сделала шаг в направлении шкафа, но тут же потеряла ботинок. Она споткнулась и чуть было не подвернула лодыжку.

– Проклятие!

В тот миг Мартин насмешливо посмотрел на молодую женщину.

– Это все ваши проклятые башмаки, – пожаловалась она. – Ужасно большие. Лучше бы я пошла босиком.

– Какая оплошность с моей стороны носить ботинки, которые никак не подходят вашим изящным