– Он не сможет. – Я сняла украшения и сбросила туфли. – Мэт, знаешь, чего я хочу?
– Нет. Скажи? – Мэт улыбался.
Я словно впервые за долгое время увидела его щеки с милыми ямочками и горящие глаза, и мне вдруг стало так спокойно, что боль из-за сорванного свидания утихла.
– Поехали смотреть на звезды? – предложила я.
– Поехали…
Я сменила черное обтягивающее платье на джинсы и теплый свитер. Надела кроссовки и убрала в хвост свои короткие волосы.
– Я готова.
Мэт взял меня за руку, и мы вышли на улицу.
Мэт остановил машину на обрыве перед мостом Верразано. Как три года назад, мы опустили крышу и разложили сиденья.
– Господи, как здесь хорошо! – Я вдохнула воздух полной грудью и закрыла глаза.
– Опять хочешь загадать желание? – спросил Мэт.
– Да. Я очень надеюсь, что оно сбудется! Я устала от ночной беготни. Если честно, мне все надоело.
Мэт повернулся в мою сторону и молча слушал.
– Это не любовь, – продолжала я. – Любовь не бывает больной! Боль может принести зависимость или страсть, но не любовь!
– Согласен… Но что ты скажешь о любовных треугольниках, когда один человек оказывается лишним? Хочешь, сказать, что он не любил? – задумчиво спросил Мэт.
– Знаешь, если этот человек любит всем сердцем, то это чувство будет на его стороне. И неизвестно, кто в конце концов окажется лишним…
Мы молча любовались ночным небом.
Я укуталась в свитер и закрыла глаза. Мне хотелось сейчас только одного – найти такого человека, который бы меня действительно любил. Был всегда со мной. Помогал мне в беде, радовался моим успехам. Был добрым и любящим. Боже, ведь я сейчас описываю Мэта. Он всегда со мной. Мэт надежный друг, ласковый и нежный. Я удивилась своим мыслям. Неужели звезда уже пролетела и исполнила желание? Может, когда-нибудь мы с Мэтом сможем полюбить друг друга?
Я посмотрела на него. Он взял меня за руку, и мне стало легко. Я положила голову Мэту на плечо и усмехнулась.
В этот вечер каждый загадал на свою падающую звезду, только желание, кажется, было одно на двоих.
Мне опять снился странный сон. Я бегу по тропинке и уже знаю, чем закончится мой путь… Вот и знакомый домик. Я зажигаю лампаду и иду к закрытой двери. Справа висит деревянный ключик на черной веревочке. Я его долго рассматриваю и вставляю в замочную скважину. Без усилий открываю дверь. В комнате сидит молодой человек ко мне спиной. Мне становится немного не по себе. Я переступаю порог и слышу знакомый голос:
– Лиззи, наконец-то ты пришла!
Молодой человек поворачивается, и я узнаю Мэта.
– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я.
– Жду тебя. Ты очень долго шла! – Он подходит ко мне и берет меня за руку. – Ты в моем сердце…
Я ничего не понимаю.
– Лиззи, я люблю тебя уже три года! – Мэт притягивает меня к себе и целует.
Я ощущаю его прикосновения.
– Я очень тебя люблю! – шепчет Мэт и опять тянется ко мне за поцелуем.
Я просыпаюсь. Великолепный сон! Как хорошо, что во сне можно целоваться с другом без угрызения совести. А целуется он восхитительно. Господи, что за бред я несу! Ведь это просто сон!
Я встала в приподнятом настроении. Но, лишь только взглянула на мольберт у входа, оно быстрыми темпами начало снижаться. В углу стоял незаконченный портрет Карла. Я достала картину и посмотрела на оголенного любовника.
Пора с этим заканчивать. Я решила не откладывать дело в долгий ящик. Потратив пару часов, я завершила работу. Теперь оставалось только позвонить Карлу и отдать портрет. Хотя мысли у меня были не об этом. Я с нетерпением ждала Мэта. Может, в шутку спросить у него о любви? Нет, «любовь» и «шутка» – понятия несовместимые…
– Привет! – Мэт сбросил свою кожаную куртку и зашел в комнату.
– Мэт! А ты мне сегодня снился! – Я обняла друга.
– Ты мне каждую ночь снишься! Все время просишь о помощи! – пошутил Мэт. – А теперь попрошу я. Как насчет того, чтобы позавтракать? Я зверски голоден!
15
Карл не звонил мне около недели, и меня начало это беспокоить. Я набралась смелости и позвонила сама.
– Я вас слушаю. – Трубку сняла Кити.
Я немного замялась. Но, собравшись с силами, ответила:
– Добрый день, вас беспокоит Элизабет Уокер. Портрет вашего мужа закончен.
– Отлично, – сказала Кити. – Мне очень нужно с вами встретиться.
После этих слов меня прошиб холодный пот.
– Элизабет, – продолжила жена моего любовника, – приезжайте к нам домой. У меня к вам есть разговор.
Через пару часов такси остановилось у особняка Карла. Я неспешно вышла и расплатилась. Дойдя до ворот, я позвонила, и мне открыли.
На пороге меня встретила Кити. Карла дома не оказалось. Она вежливо улыбнулась и проводила меня в гостиную. Я чувствовала себя крайне неуютно. Все вокруг напоминало о нашей близости с Карлом.
– Присаживайтесь. – Кити показала мне на кресло.
Я послушно села и посмотрела на камин, в котором, как всегда, пылал огонь. Сняв с картины защитную пленку, я повернула портрет в сторону Кити. Она долго смотрела на изображение обнаженного мужа. А я ждала приговора.
– Карл был прав. У вас, бесспорно, есть талант! – заметила Кити.
– Спасибо. О чем вы хотели со мной поговорить? – Мне не терпелось узнать.
Кити улыбнулась и откинулась на спинку кресла.
– Я хочу у вас попросить об одолжении…
Забыть моего мужа и вернуться обратно в Алабаму! – мысленно продолжила я.
– Элизабет, я хочу, чтобы вы написали и мой портрет! – Кити обвила руками острые коленки.
– Портрет? – переспросила я.
– Да. Так вы возьметесь за эту работу? – Кити внимательно на меня смотрела.
Если я откажусь, то она точно что-нибудь заподозрит!
– Хорошо… Жаль, что вы не предупредили. Я бы взяла все необходимое. Может, начнем завтра? – Я старалась говорить спокойным голосом.
– Договорились. Завтра я вас жду.
Когда я на следующий день позвонила в дверь, мне открыл Карл.
– Кити наверху, – шепнул он мне и потянулся за поцелуем.
Я увернулась.
– Тебе еще хватает совести! – резко отреагировала я и зашла в дом.
Я скинула длинный, мокрый от дождя плащ и прошла в гостиную.
– Надеюсь, твоя жена не будет позировать обнаженной? – иронично спросила я Карла.
– Не думаю, – Карл пожал плечами и налил себе виски.
В проеме двери появилась Кити. Она была в длинном зеленом платье. На ее тонкой шее красовалась шикарное бриллиантовое колье.
– Я готова. – Она гордо подняла голову и села на высокий старинный стул. – Я хочу, чтобы портрет был
