Однако все эти виды грозного оружия поблекли перед загадочной «дезинтеграционной бомбой», на испытаниях которой он присутствовал на острове Рюген и которая была взорвана на расстоянии трех километров. Хотя ученые Гитлера так и не довели атомную бомбу до совершенства, на заключительной стадии находилась разработка сорокатонной двадцатиметровой ракеты-носителя под атомную боеголовку.

В пять часов вечера раздался резкий телефонный звонок. Ромерсе и трем сопровождавшим его армейским офицерам было разрешено выйти из бункера. Прежде чем выйти, они надели на себя белую защитную одежду и пластиковые шлемы. Солдаты в таком же одеянии показали им путь. Как вспоминал потом Ромерса, казалось, что в лесу произошел страшный пожар, так как на удалении почти двух километров от деревьев остались лишь черные обгоревшие стволы. Облицованные кирпичом укрытия, замеченные им раньше, были засыпаны.

Вдруг он на что-то наткнулся. Это была коза с дымившейся шкурой и головой будто бы «размозженной молотком». Целое стадо коз подыхало, издавая жалобные крики, «подобно людям».

Несмотря на все эти ужасы, Ромерса подумал, что его доклад обо всем увиденном поднимет дух Муссолини. Если немцы поторопятся, победа окажется в их руках, а значит, будет жива и Республика Сало.

Оберштурмфюрер Франц Шпёглер торопливыми глотками допивал утренний кофе. Оставив чашку на столе, он поторопился к выходу гостиницы «Гарда», и через несколько минут его «фольксваген» несся по берегу озера в сторону виллы Фиордалисо. Некоторое время тому назад взволнованный голос Кларетты Петаччи сообщил, что в десять часов утра, а было 24 октября, она ожидает какие-то неприятности.

Голубоглазый двадцатидевятилетний эсэсовец, приставленный генералом Карлом Вольфом в качестве охраны к семье Петаччи, обожал Кларетту. Между ними сложились отношения брата и сестры. Он вскоре же выяснил необходимость подкармливания семьи, так как она жила за счет прошлых сбережений весьма экономно. Дуче использовал Шпёглера как посредника, передавая Кларетте 3000 лир в месяц. Для пополнения запасов продуктов Шпёглер вместе с Клареттой довольно часто выходили на берег озера на ловлю рыбы, используя семидесятиметровый электрический кабель для производства электрошока.

Когда вдали показалась вилла Фиордалисо, Шпёглер увидел причину беспокойства Кларетты. С внешней стороны железных ворот находились Рашель Муссолини в клетчатом костюме, с плащом на руке, министр внутренних дел Гуидо Буффарини-Гуиди и около пятидесяти полицейских на грузовой автомашине. Возмущенная тем, что ее соперница осмелилась поселиться на озере, Рашель, мирившаяся с этим долгие месяцы, решила, как говорится, обменяться с ней мнениями.

Шпёглер размышлял не долго. Ему надо было каким-то образом задержать Рашель и Буффарини, пока он не проконсультируется с Клареттой и дуче.

— Я настаиваю на разговоре с этой женщиной, — произнесла, вместо приветствия, Рашель.

Немец попросил выждать некоторое время. Открыв калитку, он хотел было позвонить в дверь, но затем, торопливо извинившись, скрылся за домом. Там он обнаружил Кларетту, лежавшую в гамаке и смотревшую на озеро. Быстро переговорив с ней, Шпёглер возвратился к Рашели.

— Либо в доме никого нет, — сказал он ей, — либо они меня не слышат.

Рашель не восприняла ни то, ни другое.

— Я точно знаю, что эта женщина дома, — выкрикнула она.

Тогда Шпёглер заявил, что возвратится в гостиницу и позвонит начальству, но настоятельно попросил обождать на улице и отослать полицейских. Еле сдерживая свой гнев, Рашель в конце концов согласилась.

Сев в автомашину, Шпёглер помчался в гостиницу. Позвонив Муссолини, он изложил ему создавшуюся ситуацию, услышав затрудненное дыхание на другом конце провода. Приняв решение, дуче сказал:

— Я не возражаю против их встречи. Если Рашель увидит ее, то поймет, что она — настоящая леди. — Затем добавил: — В случае, коли одна из них повысит голос, прекратите их разговор.

Шпёглер возвратился на виллу Фиордалисо без большого оптимизма. Рашель в это время пыталась перелезть через трехметровый забор. Буффарини, дергая ее за юбку, умолял:

— Ваше превосходительство, слезьте. Воспользовавшись шумом, Шпёглер проскользнул во

двор и узнал от Кларетты, что ей позвонил дуче, пытаясь убедить ее согласиться на встречу. И она стала одеваться так, чтобы «убить» соперницу, надев бледно-голубое бархатное платье с мехом и соответствующими драгоценностями. Предложив ей руку, чтобы спуститься по лестнице, Шпёглер подумал: тут попахивает провокацией.

И он не был не прав. В красной комнате на первом этаже Рашель тут же плюхнулась на диван, а Буффарини уставился в окно. Оба чувствовали себя не в своей тарелке в стенах, прикрытых темно-красной парчой, с резным, покрытым позолотой потолком и миниатюрными настенными фонтанами. Оценивая убранство комнаты, Рашель воскликнула:

— Какая элегантность! Да и хозяйка ее весьма элегантна! Вот как одевается женщина, находящаяся на содержании главы нации. И посмотрите на меня — ведь я за ним замужем.

Таково было начало их разговора. При словах «женщина, находящаяся на содержании», Кларетта вспылила. Рашель же добавила: «Женщина, которую в Италии ненавидят более всего. Всем известно, что она планирует бежать вместе с Муссолини на подводной лодке из Ла-Специи».

— Вы лжете! — воскликнула Кларетта. Рашель поднялась с дивана и крикнула гневно:

— Она сумасшедшая и представляет собой опасность. Уведите ее отсюда.

Когда Шпёглер поспешил встать между ними, Кларетта вскрикнула и, смертельно побледнев, упала, потеряв сознание. Немец для успокоения налил себе рюмку коньяка. Рашель же спокойно прокомментировала:

— Я знаю эти штучки, и очень хорошо. Никто от этого не умирает.

Придя в себя, Кларетта подошла к телефону и позвонила Муссолини. Кипя от ярости, она закричала:

— Ты знаешь, как она назвала меня? Она назвала меня шлюхой!

— Что?! — послышался сдержанный голос дуче. — Дай мне Шпёглера.

Когда тот взял трубку, Муссолини сказал:

— Шпёглер, постарайтесь, чтобы разговор проходил в соответствующих рамках.

— Дуче, — ответил тот, — ситуация весьма для меня неприятная.

Рашель снова заняла атакующую позицию и потребовала, чтобы Кларетта прекратила свои отношения с дуче для блага его же семьи и блага Италии. Молодая женщина возразила:

— Дуче нуждается во мне, ибо я являюсь его духовной поддержкой.

— Ему ничего не надо, — настаивала Рашель, — кроме как быть оставленным в покое.

— Но именно дуче, — в ответ крикнула Кларетта, — не оставит меня в покое. Об этом свидетельствуют его письма.

— Покажите их мне! — потребовала Рашель.

Кларетта вновь подошла к телефону и попросила разрешения Муссолини зачитать Рашель некоторые отрывки из его писем.

— Есть ли в этом необходимость? — запинаясь произнес дуче. Когда Кларетта объяснила ему ситуацию, он сказал: — Хорошо, но не усугубляй обстановку.

Кларетта с триумфом удалилась. Рашель ожидала ее появления с беспокойством. Все это утро она чувствовала странную стесненность. Дело было не только в том, что о присутствии на озере этой молодой женщины шли разговоры, — над дуче начали сгущаться тучи. Начиная с августа, когда немцы расстреляли пятнадцать партизан на площади Пьяцца ле Лорето в Милане, пошла лавина анонимных писем с угрозами. А позавчера маленький скверик стал символом партизанской мести. Да и сегодня утром Рашель получила послание, которое ее очень обеспокоило. В нем было написано: «Мы заберем вас в Милан».

Когда же появилась Кларетта с пачкой писем, перевязанных шелковой ленточкой, Рашель получила последний удар, услышав зачитываемые молодой женщиной фразы: «Мне надо слышать тебя… Сегодня мне тебя так не хватало…»

— А это действительно его почерк? — спросила Рашель, прерывая чтицу. Подойдя ближе, она вырвала письма из рук Кларетты.