А иногда и матом кроет. И в грудь кулаком даже можно схлопотать. Но это если переборщишь. Нельзя перегибать палку. Только об этом Саня не сказал. Впрочем, Грибалев держал себя в рамках закона. Нет, не уголовно-процессуального. И даже не милицейского. А чисто ментовского.

Они вышли из квартиры, спустились во двор. А там их ждала неожиданность в виде симпатичной девушки с микрофоном. А за ней небритый мужик с телекамерой. И еще какие-то люди.

– Несколько слов для передачи «Место встречи изменить нельзя». – Саня и опомниться не успел, как микрофон оказался под его носом. – Что вы можете сказать об опасном убийце?

– О каком убийце?

– О том, которого вы задержали...

Ни он, ни Грибалев не знали, откуда появились эти теледеятели. Но то, что они явные дилетанты, он понял сразу. И о передаче он такой не знал. «Место встречи изменить нельзя». Точно, нельзя было изменить место, нужно было встретиться именно здесь, на выходе из дома. Хорошо, не встретились в квартире в тот момент, когда Грибалев Змееныша к стенке ставил.

Тележурналисты его раздражали всегда. Особенно такие вот наглые репортеры. Даже если они появляются перед ним в виде очаровательных девиц.

– А разве уже состоялся суд? – закрывая камеру рукой, сказал он. – Разве уже доказана его виновность?.. Задержанному даже обвинение не предъявлено. А вы его уже в убийцы зачислили....

Кулик мог ехать домой, но он остался с Грибалевым. Очень хотелось знать, чем закончится их случайное сотрудничество.

Было уже совсем поздно, когда они добрались до тайника Змееныша.

– Ну ты жук, – сказал Змеенышу Грибалев, осматривая содержимое большого картонного короба.

В основном здесь был всякий хлам. Три магнитолы, видеомагнитофон, хрустальная посуда, серебряные ложки, вилки, ножи.

Внимание Грибалева привлекла жестяная коробка. В ней были драгоценные украшения: кольца, перстни, серьги, браслеты, ожерелья, кулоны. И деньги...

– Что, не сбывал краденое? – спросил он.

– Точно, начальник. С «барыгами» свяжешься, на ментов нарвешься...

– И без того нарвался...

– Ну не из-за кражи...

– Не переживай, кражи тебе тоже зачтутся...

– Почему тоже?.. Не убивал я Дарью Алексеевну...

Змееныш пустил сопли.

Кроме денег и драгоценностей, вор уносил из квартир и кое-какое другое добро. Редко и по мелочи. Как вот эту барсетку, например. Хорошая вещь, себе можно было взять. Но нет, в тайник все снес, до кучи сложил. Палева боялся...

Кулик взял барсетку, раскрыл ее. Она была пуста. Только техпаспорт на машину и права. Нет, два техпаспорта. Один из них на имя Болотова Виталия Георгиевича...

Саню как током кольнуло. Болотов Виталий Георгиевич, знакомая личность. И машина «Гранд Чероки» с наличием в госномере цифр ноль и два.

– Где взял? – грубо спросил он у Змееныша. – У кого смыл?

– Да в Кунцево, у мужика одного...

– В Кунцево? А не в Битово?

Второй техпаспорт на имя Шлыкова Германа Владимировича. И права на то же имя. Автомобиль «Жигули» девяносто девятой модели. Цвет серебристый.

Серебристая «девятка». Знакомое сочетание.

– Да нет, какое Битово? Чего я там забыл?

– Мужика, которого обул, конечно, не видел?

– Ну видел, а что? – насупился Змееныш.

Саня вспомнил, что у него в кармане фотография Болотова. Охотились на него. Поймали не они, другие. Впрочем, это неважно. А вот фото вытащить не успел – так и приклеено к карману.

– Этот? – Он показал снимок.

– Да нет, не похож... А что случилось, начальник?

– Если дойдет до тебя очередь, узнаешь. Никуда ты от меня не денешься...

– Это уж точно, – хмыкнул Петро.

– Если не против, я это себе заберу, – Саня посмотрел на Грибалева.

– Да какие проблемы? Бери, если надо...

– Подожди, начальник. Я же тебе не все про мужика рассказал. Он владелец этих прав. Что на фото, что в натурале – одна рожа.

Через некоторое время Кулик возвращался домой. Черная барсетка лежала на переднем сиденье его автомобиля.

А на следующее утро она оказалась на столе у Степана Степаныча.

И снова кабинет Маркова. Снова его уставшее лицо. Вымотался Николай. Наверное, давно без отпуска. А дел, как всегда, невпроворот.

На сейфе справа от Степана был включен портативный телевизор. Разговору он не мешал – на него не обращали внимания.

– Ты мне, Николай, скажи, что твои ребята по Болотовой пробили?

– Сам бы уже давно узнал...

– А она ничего не говорит...

– Плохо... В общем, ничего конкретного по ней нет. Не привлекалась, приводов в милицию не имела...

– Замужем была?

– Ну а как же! За Болотовым Виталием Георгиевичем...

– А до того?

– До того жила в гражданском браке с неким Шлыковым Германом Владимировичем. Но с ним ничего интересного. Обычный законопослушный гражданин. Судим. За убийство...

– А ты говоришь, ничего интересного...

– Так убийство в результате автодорожного происшествия.

– Значит, у него была машина. А где он работал?

– Нигде...

– А машина была...

– У него много чего было. Покойный отец секретарем горкома партии когда-то был. А ты знаешь, такие семьи не бедствовали...

– Алла тоже не работала.

– Одно время коммерцией занималась. Так, по мелочи. Но потом надоело, бросила...

– А может, еще что-то по этому Шлыкову интересное вспомнишь?

– В одной школе они учились, в одном классе. Кстати, Болотов их одноклассник...

– Николай, ну ты меня удивляешь! Ничего интересного... В санаторий тебе надо съездить, отдохнуть, кефирчик попить, кишочки пополоскать. Глядишь, и головка заработает...

– Может, еще на пенсию отправишь?

– Ну зачем же на пенсию? На кого нас покинешь?

– Если серьезно, то я думал над этим треугольником. Болотов, Оболенская и Шлыков. Что их объединяет, школа?

– А разве этого мало?

– Да сколько воды утекло с тех пор. У каждого своя жизнь. И вообще, слишком глупо так далеко копать...

– Я уже одну девочку нашел. Массажистку. Поедем отдыхать, она тебе в сауне массажик сделает. В голове посвежеет, обещаю тебе... Николай, когда этот Шлыков сидел?