он.

– Битово? – Лицо опера растянулось в улыбке. – Как там майор Круча поживает?

– Жив-здоров Степан Степаныч. Чего и вам желает...

Сане льстило, что его начальника знает чуть ли не вся ментовская Москва.

– Степан Степанычу привет, – осклабился омоновец.

И этот его знает. Ну точно, не начальник, а ходячая легенда. Дядя Степа милиционер.

– Капитан Грибалев, старший оперуполномоченный уголовного розыска... – представился мужик в пиджаке.

Ну точно, опер.

– А что вы здесь делаете, Александр Васильевич? – Его тон захрустел официальностью, как сухарь в зубах.

– Да вот ехал, смотрю, мужик голосует. Я его сразу срисовал. Змееныш, он у нас по ориентировке проходил. Ну и решил, прежде чем сдать, по душам поговорить...

– Чувствуется школа, – кивнул Грибалев. – Извини, Александр Батькович, погорячились...

– Извините, товарищ старший лейтенант. Не сразу разобрались...

И омоновцы покаялись.

Грибалев больше не нуждался в них. По его команде они покинули квартиру.

Он подошел к столу, сел на табурет. Рядом пристроился Кулик. Его не гнали. Напротив, он был даже нужен.

– Куй железо не отходя от кассы. Так ваш Круча говорит или я что-то путаю?..

Ну вот, Степана Степаныча уже как классика цитируют. Хотя это и не его слова, но говорит он именно так.

– Да говорит, – кивнул Саня. – А еще он говорит: куй железо, пока до уголовно-процессуального кодекса дело не дошло...

В комнате появился еще один мент. Мужик в кожанке. Наверняка тоже опер. Из одного отделения с Грибалевым. В поводу он держал Змееныша.

– Ну что, Петро? – спросил Грибалев.

– Запрещенных предметов нет, – пожал плечами тот.

– Жаль... Значит, обойдемся без понятых, – спокойно проговорил. – И без кодекса... – И тут же резко Змеенышу: – Зачем, гад, старуху убил?

– Какую старуху? – побледнел Змееныш.

И начал в растерянности озираться по сторонам.

– Ну, блин, Раскольников хренов! Я тебе покажу, какую!

Грибалев сорвался с места, схватил Змееныша за грудки и припер его к стенке. Одной рукой держал его, а второй достал пистолет, стволом вдавил его в пах.

– Колись, сука!

Неплохо сработано. Психологический эффект налицо. Грубая сила, природная жесткость опера сделали свое дело. Змееныш внутренне сломался. Не каждый мент способен на такой результат. Но Грибалев мент по жизни – Кулик это сразу понял.

Змееныш сломался. Но, увы, колоться не стал.

– Да не знаю, про какую старуху разговор?

А он, похоже, и в самом деле ничего не понимает.

– Дарья Алексеевна Калмыкова... Ну что, проветрились мозги?

Грибалев отпустил Змееныша и сел на место.

– Дарья Алексеевна? Ее что, убили?

– Ну ты, блин, даешь! Кому ты понты кидаешь? – взорвался второй опер.

Но, в отличие от Грибалева, на жесткий прессинг не пошел. А это сейчас уже и не нужно.

– Да век воли не видать! Не убивал я ее! – Змееныш пустил сопли. – Я у нее квартиру снимал. На хату шел, да не дошел. Чую, неладное. Я и застопорился. Ну, думаю, менты, засада. Я заднюю и включил. Больше на эту хату ни ногой... Да не убивал я ее, начальник. Хлебом клянусь!

Казалось, Змееныш сейчас упадет на колени.

– Ты у меня завтра дерьмом с параши клясться будешь! – зарычал Грибалев. – Я тебя, падла, раскручу на признанку...

Он встал из-за стола.

– Давай в отделение его, – сказал он своему напарнику. – Мы ему там мозги вправим...

И сам он собрался уходить.

– Постой, – взял его под руку Кулик.

– Чего?

– Развел ты Змееныша классно. Как дерьмо мягкий. Сок из него давить надо, пока не затвердел. Он убил старуху или нет, это пусть следаки выясняют. А мы давай его на кражи раскрутим. Прям сейчас. Авось со своей «земли» какой «висяк» скинешь. А вдруг и с моей что сорвется?

– Логично! – кивнул Грибалев.

И снова вернулся за стол. Вернули и Змееныша.

– Пей! – Грибалев слил остатки водки в стакан и протянул ему.

Вор выпил залпом. Ему даже дали закурить.

– Еще желание есть?

– Какое желание? – не понял он.

– Как какое? Последнее...

– Не понял...

– Это хорошо, что не понял. Легче умирать будешь...

В руках Грибалева появился пистолет. А в глазах ледяное спокойствие. Как насосом воздух в мяч, нагнал на Змееныша жути.

– Не понял, начальник! – Тот в страхе попятился в угол.

– Что, мразь, жить хочешь?

– Не, начальник, так нельзя... Это незаконно...

Ну вот, о законности вспомнил. Саня криво усмехнулся. Может, ему сюда еще и прокурора подать?

– А по хатам чужим шастать законно?

– Ну так я за это отвечу...

– Ответишь. Это ты точно сказал...

– Не томи, начальник. Спрашивай! Где что нагрешил, все как на духу скажу...

– Ну да. А завтра на допросе у следователя отречешься от своих показаний. Знаешь ведь, гад, что я опер. Знаешь, что моим протоколом задницу подтереть можно... Ты мне скажи, где твой «курок»? Где краденое заныкал?

Грибалев прав. Оперу можно что угодно напеть. И если показания не подкреплены убойными уликами, от них можно легко отказаться. А вот вещественные доказательства – от этого не отвертишься, хоть тресни.

– Да ты чо, начальник! Какое краденое? Все барыге сплавил...

– Фамилия, кличка, адрес?

– Да ну, в натуре, начальник!

Грибалев нажал на спусковой крючок. Но даже утопить его не смог.

– Вот, блин! Совсем забыл...

Он снял пистолет с предохранителя и клацнул затворной рамой с таким выражением на лице, будто и в самом деле забыл дослать патрон в патронник.

– Начальник, не надо!

И только сейчас Змееныш упал на колени.

– Все скажу... Поехали, покажу нычку!

Петро, напарник Грибалева, схватил Змееныша и потащил вниз к машине.

– Молоток, на уровне работаешь, – отозвался о способностях Грибалева Кулик. – Круча таких уважает...