Его пистолет упал на землю.

– А теперь развяжи его. – Виталий повел «пээмом» в сторону Степана.

И обнажил взгляду желтый ярлык на стволе. Такие наклейки бывают на детских пистолетах.

Неужели «макаров» не настоящий, а всего лишь пневматическая дешевка?

Если так, то Шлыков не должен был заметить это. Но он заметил. И рассмеялся.

– Ну, не ожидал я от тебя, Виталик, такой пакости!

– Чему радуешься, придурок? – Болотов не понимал причину веселья.

– Эту игрушку, – кивнул Шлыков на его пистолет, – я у этой сучки забрал...

Он показал на Катю.

– Да? Это интересно... – усмехнулся Виталий.

Он целился в Шлыкова, но тому не было страшно.

– Брось «пушку», Виталик. Видишь, я же бросил... Давай наше детство вспомним, на кулаках сойдемся... Ты же всегда меня побеждал. Сейчас моя очередь...

– Ты видишь, я еле на ногах стою. С твоей, гад, помощью... А потом, я не люблю американские боевики...

– Ну тогда посмотри наш, российский...

Шлыков омерзительно улыбнулся и нагнулся за своим пистолетом.

– Я знаю, Гера, что ты всегда был полным идиотом, – сказал Виталий. – И даже понимаю, почему ты принял мой пистолет за игрушку.

– А разве это не так?

Шлыков взял свой пистолет в руку.

– Не так!

Виталий нажал на спусковой крючок.

Грохнул выстрел – пуля попала Шлыкову в грудь.

Тот захрипел и непонимающим взглядом уставился на Болотова. Он все еще не мог поверить, что пистолет у него был настоящий.

– Хватит, не стреляй! – крикнул Виталию Степан.

Но было уже поздно. Вторая пуля угодила Шлыкову в голову.

– Ну вот, и кончен бал, – прошептал Болотов и опустился на землю одновременно со своим извечным врагом.

Люба рванулась к нему.

– Стой! – остановил ее Степан. – Развяжи меня...

– Да, да...

И она принялась лихорадочно распутывать узлы. Только ничего не получалось. Покойный Шлыков связал его достаточно крепко.

– Нож возьми, у меня в кармане, – сказал Степан.

Через несколько секунд он получил полную свободу. Забрал у покойника пистолет и с ним побежал по следам Аллы. Где-то неподалеку работала машина. Он пошел на звук и увидел армейский «уазик».

За рулем сидела Алла.

Только врасплох застать ее не удалось. Она вовремя почувствовала опасность. И среагировала мгновенно.

Степан выстрелил первым. Но промазал. И тут же длинная очередь из пистолета-пулемета заставила его залечь. Когда он высунулся из-за укрытия, Алла уже сорвала машину с места.

Он выстрелил снова, снова. Попал в колесо. Но, увы, в пятое, в запасное. Четыре основных остались не тронутыми. И машина продолжала уходить от него.

Он прицелился снова. И на этот раз обязательно бы попал в цель. Но Алла опередила его. Она высунулась из машины, быстро направила в его сторону свой пистолет-пулемет и выдала длинную очередь. А стреляла она метко. Степан едва успел увернуться от пуль.

А машина уже набрала ход. И остановить ее Степан не смог.

– Забудем о ней. Без Шлыкова она никто, – сказал Николай Марков.

Алла ушла от преследования. Никто не смог ее задержать. Почти месяц прошел, а от нее ни слуху ни духу. Бесследно исчезла.

– Да хотелось бы забыть... – кивнул Степан.

Он не хотел думать о ней. Особенно здесь, в парилке, обшитой свежим деревом.

Наконец-то они смогли с Николаем оторваться от дел и на целых два дня закрыться в роскошном особняке на берегу Глубокого озера. Один знакомый бизнесмен был только рад угодить ему.

Сухой пар, березовые веники, расслабуха. А в комнате отдыха их ждет холодное пиво и гора раков. И еще девочки скоро будут. Николай этого очень хотел. И не только для массажа.

Грех это, конечно. Но он свои грехи честным служением закону искупит. И Степан тоже.

Или они уже получили индульгенцию на несколько грехов вперед?

– Как там наш Виталий Георгиевич? – спросил Николай.

– Ничего, жив-здоров. Еще пока в больнице. Но дела на поправку идут...

– Ну и слава богу... Да, у тебя, говорят, дочь появилась?

– Говорят...

Он еще не удочерил Катю. Но уже нашел ее мать и серьезно поговорил с ней. Или эта алкоголичка и шлюха добровольно отказывается от своих материнских прав, или получает срок за торговлю детьми. Эта тварь предпочла первое.

– Слышал, у твоей сестры большие проблемы...

– Лучше бы ты об этом не говорил, – тоскливо вздохнул Степан.

Настроение испортилось.

Степан хотел забыть Аллу. Но не получалось. По одной причине. Эта мразь отняла у Любы ребенка. Там, на кладбище, так ударила ее в живот, что у нее случился выкидыш.

Для Любы это трагедия. И только забота о раненом женихе не позволяет ей зациклиться на своих переживаниях. И еще Катя. Она очень привязалась к ней. Ни шагу без нее. Последнее время они постоянно вместе, даже ночуют под одной крышей.

– Что, огорчил?.. Тогда чтобы все разом... В общем, есть одна новость. И не очень приятная...

– Ну вот, отдыхать надо, а ты с плохими новостями...

– Тут мне один человек сообщил, что Сафрон на тебя бочку катит...

– Чего ему неймется?

– Из-за Лимона все. Я уже говорил тебе, все шишки на его врага, на Вольфа валили. Но кто-то пустил слух, что ты на него всерьез мог наехать. Говорят, тебя этот гад сильно побил...

– Да, было дело, – не стал отрицать Степан.

– Так что у тебя были все основания свести с Лимоном счеты. Уже думают, что это ты его на тот свет спровадил. Поэтому на всякий случай братва решила тебя проучить. В общем, с подачи своего покровителя Сафрон какую-то кассету в управление собственной безопасности передал...

– Какую-то?!

В парилке было жарко. А Степану вдруг стало холодно.

Неужели этот придурок Сафрон пустил в ход кассету с компроматом на него?

Точно, не зря же он на этой неделе на Канары со своей любовницей отдыхать отправился. Боится, гад. И не зря боится...

– Да ты не переживай, все будет нормально, – попытался успокоить его Николай.

Но он его не услышал.

Змееныш не шел, а летел в свою камеру. Вертухай едва поспевал за ним. И чтобы остудить его пыл не поскупился на несколько матерных слов. Но Змееныш пропустил мимо ушей.

Он только что разговаривал со следователем. С него сняли обвинение в убийстве Дарьи Алексеевны. За