Они с Катей остались возле машин совсем одни.

– Тетя Люба, а мы когда за дядей Виталиком пойдем? – спросила девочка.

Любе стало страшно, сердце сжала ледяная рука. И она прижала к себе Катю, судорожно погладила ее по голове. Как будто это могло отвести беду от Виталия.

– Сейчас пойдем... – От волнения закладывало грудь.

– Когда дядя Виталик позовет?

– Да...

И в это время кладбищенскую тишину сотряс взрыв. В то же мгновение прогрохотал еще один, гораздо более мощный. Послышались частые хлопки выстрелов. А потом все стихло.

– Нет!!!

Страшная догадка сорвала ее с места и понесла вперед. Не разбирая дороги она неслась туда, откуда донесся взрыв. Катя бежала за ней.

Люба не знала, где нужная им могила. Но до нее дошло – могила была на месте дымящейся воронки, вокруг которой лежали истерзанные тела телохранителей. И Виталик лежал. Он был дальше всех от воронки. Но тоже, похоже, был мертв. Из раны на голове сочилась темная кровь.

– Не-ет!!! – взвыла Люба, опускаясь перед ним на колени.

– Да! – послышалось за спиной.

Люба подняла голову и увидела Аллу. Она стояла впереди, у разрушенной могилы. И с ненавистью смотрела на нее.

– Вот ты, сука, и попалась! – зло процедила она сквозь зубы.

В руке у нее был пистолет. И, казалось, вот-вот она выстрелит.

Рядом с ней стоял какой-то мужчина в военной форме. Люба никогда не видела его. Только на фотографии. Это был тот страшный киллер, который уже столько раз пытался убить ее.

Киллер взглянул на нее.

– Давай ее к братцу... – обратился он к Алле. И зло посмотрел на Катю. – И эту сучку туда же – Будет знать, коза, как большим дядям мешать... Эй, а это что?

Он подошел к Кате, вытащил из ее кобуры игрушечный пистолет, покрутил его в руках.

– Дерьмо собачье! – скривился он и бросил игрушку на землю.

Люба умирала со страху. Катя заплакала, прижалась к ней.

– Пошли! – хищно прищурилась Алла.

Люба даже не пошевелилась.

– Ты что, не слышишь, тварь?

Алла подошла к ней, омерзительно усмехнулась и вдруг резко ударила ее в живот.

Люба чуть не умерла от боли. Она согнулась в три погибели и прижалась к земле. И тут же чья-то сильная рука схватила ее за волосы и потянула вверх. Она поднялась и пошла в поводу у киллера – это он тащил ее за волосы.

Люба зарыдала. От боли и бессилия.

Степана привел в сознание взрыв, громыхнувший совсем рядом. Он открыл глаза. И тут же снова закрыл их. От боли. Голова раскалывалась на части. Хорошо к нему приложились. И он знал, кто ударил его. Шлыков. Негодяй и убийца. Только рядом его нет. Он взрывает, вернее, уже взорвал могилу, к которой подошли Люба, Виталий и Катя. И сейчас вернется сюда, чтобы расправиться с ним.

Круча всегда был защитником слабых. Многим он помог, немало было тех, кого он спас от смерти. Но сейчас не в силах был спасти самого себя. Даже сбежать не мог. Руки связаны за спиной. Другой веревкой он был привязан за шею к дереву. Шлыков стянул узлы на совесть. И веревку качественную подобрал.

Сначала из-за ближайшей могилы появилась Люба. Ее тянул за волосы Шлыков. За ними шла и плакала Катя. Ее пинками подталкивала Алла. Вот твари!

– Очнулся, пес? – зло спросил Степана Шлыков. – Тем лучше. Я хочу, чтобы ты видел свою смерть!

Дешевая бутафория.

– Сюда, сучки! – Он показал Любе и Кате на место рядом со Степаном.

– Ну вот, вы все вместе, – скривилась Алла. – Виталика не хватает, опередил он вас...

Значит, Болотова убило взрывом.

– Ничего, они сейчас вслед за ним отправятся...

Было видно, что Шлыков наслаждается своим превосходством. И ему, похоже, хотелось продлить это удовольствие.

– Ну так в чем же дело? – презрительно скривился Степан. – Давай, кончай меня. Чего ждешь?

Он понял, что проиграл. Ему чертовски хотелось жить. Но не хотелось, чтобы этот гад издевался над ним.

– Почему только тебя, я кончу вас всех...

– Ты что, придурок, не понимаешь, что взрыв всполошил всю округу. Сейчас здесь будут люди...

– Какие люди? – усмехнулся Шлыков. – Вонючие колхозники с сеновала? Или пьяный мент, один- единственный на всю деревню?..

И все же предупреждение Степана возымело действие.

– Алла, иди заводи машину. И посмотри за дорогой. Сообщи мне, если что...

Он показал на свою портативную радиостанцию, которая торчала из кармана солдатского кителя. Идиот, нашел во что нарядиться.

– Ладно, – кивнула Алла.

Этой суке не хотелось уходить. Но она понимала, что Герман прав.

И все же она не могла отказать себе в возможности покуражиться над пленниками.

– Ну что, тварь, добилась своего? – злорадствовала она, с ненавистью глядя на Любу. – Задвинула меня в сторону, прибрала к рукам моего мужа... Ну вот, теперь ты всегда будешь с ним. На небесах... Или в аду... На этот раз ты от нас, сука, не уйдешь!

А ты, мусор, – прошипела она, обращаясь к Степану, – кого сукой назвал? Меня?.. Достану суку... Да не достанешь! Труп ты! Уже труп!.. Не бьет твоя карта мою, понял? Кончай их, Гера!

Она повернулась ко всем спиной, гордо вскинула голову и зашагала по тропинке между могилами.

– Твоя беда, мусор, что ты спал с ней, – Шлыков кивнул вслед уходящей Алле. – Все, кто спал с ней, спят сейчас в обнимку с ангелами, – вознес он глаза к небу. – И ты сейчас на небеса отправишься...

– Я не пойму, ты киллер или трепло? – как на грязь из-под ногтей посмотрел на него Степан.

– Я философ, – на полном серьезе ответил Шлыков.

– Ну да, философский факультет...

– Нет, я философ по жизни. Исповедую философию смерти...

– Ух ты, – презрительно усмехнулся Степан. – Только постулаты своей философии толкать не надо...

– Почему не надо? Надо... Но у меня нет времени. Спешу, извините...

Шлыков о чем-то подумал, усмехнулся своим же мыслям и начал поднимать руку с пистолетом. Степан видел, как прорезает воздух острый пучок лазера. Красная точка ползла по земле, стремительно приближалась к нему. Еще немного, и она застынет у него на лбу.

– Дяденька, не надо! – взвизгнула Катя.

– Эй, брось «пушку»! – послышался вдруг тусклый, но требовательный голос.

Степан повернул голову и увидел Болотова.

Голова вся в крови, пиджак и рубашка иссечены гранитной крошкой, окровавленный, сам весь в пыли. Он еле стоял на ногах. И упал бы, если б не держался одной рукой за покосившийся крест ближайшей могилы. В другой руке у него был пистолет. Он был слаб, на грани обморока. Но «макаров» держал твердой рукой, и во взгляде сила.

Виталий готов был выстрелить в любое мгновение. И он не промажет. Шлыков сразу понял это.

И все же он медленно начал поворачиваться к нежданному противнику.

– Я сказал, брось «пушку»! – И такая ненависть вспыхнула во взгляде Болотова, что Шлыков разжал пальцы.