— Его подруга?
— Мери. Мари. Что-то вроде этого.
— Если он даст о себе знать, скажите, что звонил его брат. Это срочно.
— Кто-то умер?
Тернер услышал пронзительные вопли Ники.
— Ники
— Не ной, — одернул Тернер новоявленного племянника. Повесив трубку, он внимательно посмотрел на мальчика. — Не надо так вопить, особенно когда кто-то разговаривает по телефону.
— Ладно, — дружелюбно согласился Ники. — Сейчас Ники тебя любит.
Шейла по-прежнему сидела с ногами на диване, волосы волной ниспадали на ее лицо. Место на стене над ее головой, где висела попона, выглядело пустым и холодным.
— Похоже, что они вместе, — заявил он. — Мария и Ник.
Что-то вспыхнуло в ее глазах, и они засияли зелеными и золотыми искорками.
Она верит, подумал Тернер, в романтическую любовь, в то, что все всегда кончается хорошо, как в сказке.
А он слишком много времени занимался тяжелой работой, чтобы вложить как можно больше денег в то, что теперь представлялось ему не таким уж важным и жизненно необходимым.
— Они вместе? — прошептала Шейла.
Тернер кивнул в ответ.
— Только я не знаю, где они.
— Какие молодцы!
— А Эбби все еще спит? — спросил он.
— Она отдыхает.
Тернер вздохнул. Не такой уж он эгоист, чтобы беспокоить сестру для приготовления им ланча.
Хорошо, если она догадалась привезти хот-доги.
Шейла внимательно прочитала то, что написала. Это ерунда.
С того момента, как она увидела Тернера на конюшне, Шейла не могла сосредоточиться. Это было невероятное зрелище. Животное казалось таким осторожным, а мужчина — решительным, сильным, терпеливым.
Дрессировка напоминала танец, странный и захватывающий танец двух противоположностей: того, кто дает, и того, кто принимает этот дар; танец, наполненный силой, добротой и нежностью.
Больше всего Шейле понравилось выражение лица Тернера. Он был сосредоточен и абсолютно уверен в своих силах. Его лицо озарял какой-то необычный внутренний свет.
Шейла решила, что многое узнала о нем. Тернер — волевой, смелый, очень добрый и открытый человек.
Шейле казалось, что она всю жизнь вглядывалась в глубину его темно-синих глаз, ей стал родным аромат кожи и лошадей, исходивший от него, и она изучила его размашистую и твердую походку. Ее охватило возбуждение, и она едва сдерживала дрожь, всем своим существом желая быть ближе к нему.
Это были потрясающие желания. Она хотела склонить голову ему на грудь, ощутить вкус его губ, почувствовать силу его объятий.
А потом, сидя в комнате и притворяясь, что работает, Шейла наслаждалась звуком его глубокого голоса, бессовестно подслушивая, как он говорит с другими людьми, пытаясь выяснить то, что его больше всего интересовало. Ей нравилось, что он говорил спокойно и с большим авторитетом, да и вообще ей нравилось все, что он делал.
Она бесконечно обрадовалась, что Ник и Мария наконец встретились.
Она вытащила нотную бумагу. Там было написано:
«Любовь с первого взгляда
Огромна, как Монтаны небеса,
Прекрасна, как полночные глаза.
Волшебный взгляд, полночный взгляд,
И вот уж нет пути назад».
Шейла вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Тернер стоял в дверях, засунув руки в карманы джинсов, и улыбался.
— Чему ты улыбаешься?
— Смотрю, как ты работаешь.
Глаза их встретились.
— И долго ты здесь стоял? — смущенно спросила она.
— Пару минут, не больше. А ты прочтешь мне то, что сочинила?
— Нет! — слишком горячо сказала она, пряча бумагу в стопку остальных листков.
— Застенчивая Шейла, — рассмеялся Тернер.
Ники влетел в комнату.
— Дядя Тернер приготовил ланч. — Малыш поцеловал ее в щеку и понесся обратно на кухню. — Сосиски! — завопил он.
— Что? — повторила она, заметив, что Тернер продолжает стоять в дверях. Его глаза насмешливо потемнели.
— Ланч, — сказал Тернер. — Даниэлла, — крикнул он, — иди позови маму.
Через несколько минут они снова собрались вместе вокруг стола, как одна большая семья.
У Шейлы никогда не было большой семьи. Сколько она себя помнила, они жили вдвоем с матерью. Еще в детстве она решила, что у нее будет большая семья. Муж и много детей. Возможно, в детстве ей больше всего не хватало отца. Но, если она выйдет замуж за Барри, думала Шейла, у нее не будет большой семьи. Он не любил детей.
Наслаждайся тем, что имеешь сейчас. Возможно, это единственное, что тебе дано, думала она.
Шейла наслаждалась этим моментом. Дети играют и смеются, Эбби дразнит брата, который едва не сжег на вертеле хот-доги.
Она заметила, что Тернер специально для детей нарезал несколько предназначенных для лошадей яблок и морковок. Это еще больше подкупило ее.
— Дядя Тернер, а я могу придумать имена для твоих следующих лошадей? — спросила Даниэлла.
— Конечно, дорогая.
— Хорошо. Надеюсь, их будет много.
— В конце этого месяца у меня появятся еще шесть лошадей, поэтому начинай думать уже сейчас.
— Одну я назову Присцилла, — решила Даниэлла.
Тернер застонал, а затем откашлялся, чтобы скрыть свое недовольство.
— А другую я назову Кэндиленд. Это моя любимая игра.
— Терпеть не могу эту игру, — запротестовал Тернер. — В прошлый Новый год ты меня ею достала.
Но Шейла заметила, что он не признался в том, что ему не нравится имя, хотя ей было совершенно ясно, что так оно и есть.
— Это пока все, — сообщила Даниэлла. — Остальные имена я скажу тебе позже.
— Спасибо, — важно ответил он.
— Если бы ты придумывала имя для лошади, что бы ты выбрала, Шейла?
— Какое-нибудь красивое имя, что-нибудь вроде Воздушной Танцовщицы.
У многих лошадей, которых он дрессировал, были похожие имена, а бывало и того хуже. Тернер считал себя человеком, в котором нет ни капли романтизма, поэтому он был потрясен, услышав собственные
