багажа.

В Олимпийской деревне, перед возвращением домой, я зашел в магазин купить сувениры – святое дело! Дома всегда ждали подарков. В общем, купил я дешевые цепочки, браслеты, часы под «фирму», но по десять долларов. И еще несколько книг, среди них – два тома Осипа Мандельштама (Григорий Минскер многие его стихи знал наизусть, читал их, когда мы собирались своей компанией, мне тоже нравилась их особая поэтичность), а также два тома Исаака Бабеля. Я не знал, что в это время в Москве арестовали работавшего в нашем управлении администратора Валентина Герасимова. Арестовали за продажу комплекта новой спортивной формы одному из клубов. Это была скорее не продажа, а махинация. Старая форма должна списываться и уничтожаться, взамен се поставляется новая, по бумагам так все и прошло, а на деле... Ничего не подозревая, выхожу из самолета в костюме канареечного цвета, белой шляпе – официальной форме олимпийцев. В прекрасном настроении подошел к зоне таможенного контроля. Цепочки, часы и прочие побрякушки у проверяющих не вызвали никаких эмоций, пока дело не дошло до литературы. Человек с хмурым лицом ткнул пальцем в титульный лист одной из книг:

– Издательство «Посев». Только не говорите, что не знаете, почему я обращаю на это ваше внимание. Вы наверняка в курсе, что такая литература запрещена к провозу на территорию СССР. Ваши действия, таким образом, квалифицируются как попытка контрабанды. Составляем протокол.

Хорошее настроение, естественно, улетучилось. Утром следующего дня на душе стало еще тягостнее. О моем «преступлении» уже были осведомлены в Спорткомитете, парткоме, райкоме партии и ЦК КПСС плюс к этому надо было еще и отвечать за действия Герасимова. Сразу несколько инстанций требовали моих объяснений. Чтобы прояснить ситуацию хотя бы для себя, еду в Главлит к цензорам, встречаюсь с комитетчиками. «В чем моя вина?» – спрашиваю и показываю книгу Мандельштама, легально выпущенную у нас в СССР. В ответ слышу: «Автор тот же, да книги разные. «Посев» – диссидентское издательство, печатающее запрещенные у нас произведения. В одном из томов, которые вы привезли из заграницы, есть стихи, порочащие Сталина». Меня спасло только то, что шел 1984 год. Назревали перемены, менялись не только генсеки. В партийные органы. Комитет госбезопасности пришли новые люди, сторонники идеологических послаблений. В КГБ мне сказали: «Пусть вашу судьбу решает партком Госкомспорта».

Партком у нас возглавлял некий Виктор Ильич Галаев. Не откладывая дело в долгий ящик, он уже через день собрал членов комитета, дал мне слово для объяснений, как он сказал, «попытки проведения идеологической диверсии». Ну что я мог на это ответить? Стал рассказывать собравшимся о русском Серебряном веке, об акмеистах, ярким представителем которых был Мандельштам, даже прочел по памяти несколько строк Осипа Эмильевича:

Тут меня прервал Галаев:

– Какие упадочные стихи! И потом, вы цитируете диссидента, он Родину продал за сладкую жизнь, за границу бежал.

– Как продал, куда бежал? – изумился я. – У Мандельштама «сладкая» жизнь закончилась в ГУЛАГе, он умер в лагере!

Мне вынесли строгий выговор с формулировкой «За ввоз в страну запрещенной литературы». Судьба меня хранила, и этот выговор сняли досрочно, поскольку сборная в отборочных играх чемпионата мира под руководством В.В. Лобановского показала весьма зрелую игру, пробилась в финальную часть соревнований и нам предстояло ехать в Мексику.

Первое, что поразило нас в Мексике, – это адская жара. По дороге из аэропорта в гостиницу Валера Балясников, заместитель руководителя нашей делегации, высунул руку из окна автобуса и так некоторое время ее держат, чтобы пальцам прохладно было на ветерке. В итоге получил ожог кожи, пришлось прибегнуть к помощи нашего врача Савелия Мышалова.

Вслед за этим Мышалов «работал» с вратарем Ринатом Дасаевым. Ринат решил отведать местной клубники, на вид просто сказочной и вкуса необыкновенного, но поплатился за это аллергией, тело покрылось пятнами, поднялась температура.

Первая игра в группе прошла для нас успешно, мы крупно выиграли у венгров – 6:1. Ребята очень уверенно чувствовали себя на поле, хорошо комбинировали, демонстрировали полное взаимопонимание. Не омрачила наше настроение и следующая игра – с французами. Мы должны были ее выиграть, но пропустили досадную контратаку, позволив соперникам сравнять счет. Последняя игра в группе с бельгийцами. Мы уже были уверены, что пройдем их, загадывали, как сложится наше дальнейшее продвижение к финалу.

По ходу игры мы выигрывали – 2:1. Потом из явного положения вне игры бельгийцы забивают второй мяч. Нас устраивала ничья, но ребята были расстроены, возмущены. И получили третий гол. Проиграли не по игре – не хватило игровой дисциплины, психологической закалки.

После возвращения из Мексики ждали санкций. Но коллегия Спорткомитета оценила итоги выступления профессионально. Покритиковали, и вполне, на мой взгляд, справедливо, главного тренера за высокомерие, посоветовав ему больше прислушиваться к мнению своих ближайших помощников.

Помощниками у Лобановского были Ю. Морозов и С. Мосягин, начальником команды – Н. Симонян. Я много раз присутствовал не только на официальных играх сборной, но и на ее тренировках в Новогорске, поэтому кухню взаимоотношений тренерского состава знал изнутри.

Морозов с ребятами проводил разминку, тактические занятия оставались прерогативой Лобановского. Обычно в комнате Валерия Васильевича анализировали результаты. Тут между Морозовым и Лобановским возникали своеобразные споры. Однако все, что ни предлагал помощник, Валерий Васильевич категорически отметал! Он терпеть не мог ничьих подсказок, в авторитарности своей был похож на Тарасова. Правда, проявлял меньше эмоций и больше сдержанности. И еще, вроде бы не принимая советов, Лобановский на деле, в тренировочном процессе все же учитывал дельные пожелания и предложения.

В общем, на коллегии к выступлению сборной отнеслись весьма объективно и пожелали более удачно выступить на ближайшем европейском первенстве и Олимпиаде.

До сих пор я рассказывал в основном о сборной команде страны. Но решение ее проблем было только частью работы Управления футбола. В конце семидесятых – начале восьмидесятых годов в Советском Союзе была сформирована отечественная школа подготовки резервов. Основная ее идея состояла в том, чтобы создать такие учебные заведения по футболу, где молодые футболисты могли бы тренироваться по два-три раза вдень.

Большую роль в этом сыграли профсоюзы: из 1700 отделений по футболу в детских спортивных школах 1500 были профсоюзные. Разыгрывались всесоюзные соревнования ДСО «Урожай» для сельской молодежи, ДСО «Труд», «Трудовые резервы», «Зенит». Кстати, нынешний президент Олимпийского комитета России Л.В. Тягачев был победителем таких соревнований и получил звание мастера спорта по футболу.

Профсоюзные школы были ориентированы в основном на массовый футбол. Кадры для команд мастеров готовили в специализированных учебных заведениях, спецшколах, интернатах, училищах олимпийского резерва. Оба моих сына учились в спецклассах по футболу, а затем закончили футбольный московский интернат. Причем старший, Вячеслав, учился и играл вместе с С. Кирьяковым, а младший, Константин, с В. Бесчастных.

После окончания интерната Слава был призван в армию, в спортроту ЦСКА. Потом проходил службу в армейской команде, смоленской «Искре». Поступил в МГУ на экономический факультет, закончил его с