— Но я не хочу, чтобы он ошибался в отношении нас с Гаем. Я же сказала: между нами ничего нет.

— Ну, видно будет. — Мать улыбнулась. — Как ты думаешь, Гаю понравится мой клюквенный напиток?

Беренис в полном отчаянии уставилась на мать. Почему она отказывается ее слушать и понимать?!

— Гай стал другим, мам. Он изменился. Это не тот человек, за кого я выходила замуж. Ничего нельзя вернуть, понимаешь?

— Не так уж я изменился. — Шутовской голос бывшего мужа, возникшего в дверях, заставил их обеих вздрогнуть. — И у меня все те же пристрастия. И уж конечно, я по-прежнему люблю фирменный клюквенный напиток Луизы.

Сердце Беренис заныло, когда она увидела, как нежно посмотрела мать на Гая. Зачем он это все делает?

— Я все еще храню его в гараже. Гай, сделай одолжение, принеси пару бутылочек, — сказала ее мать счастливо.

— Конечно, сейчас принесу.

Беренис посмотрела, как Гай вышел через заднюю дверь и, после секундного колебания, последовала за ним.

Мелкий дождь сначала чувствительно забарабанил по голой коже, а потом вдруг припустил. Его плотная стена затуманила весь вид перед глазами, когда Беренис бежала по мокрой скользкой траве к гаражу.

Удивительно, это строение когда-то было большой частью мира маленькой Беренис. Ее всегда тянуло в какие-то таинственные места, и именно таким ей представлялся в детстве гараж, где было много интересного.

— А ты мило выглядишь, — с ухмылкой произнес Гай, едва она проскользнула вслед за ним во мрак гаража.

Беренис пропустила это мимо ушей.

— Ты снова очаровываешь моих родителей? — спросила она сердито.

— Не пойму, о чем ты? — Он включил свет и двинулся мимо нее, к погребу в глубине просторного гаража.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Я хочу, чтобы ты сказал родителям, что между нами ничего нет. Мы же договаривались!

— Вот это уже будет сделать не так легко, а? — произнес он задумчиво.

— Нелегко? Это только потому, что ты привык играть перед всеми очаровашку. Конечно, на твоем фоне я выгляжу настоящей злодейкой. Ах, Беренис такая неразумная! Это она хотела развода… Почему ты не скажешь им правду?

— Я никогда не говорил твоим родителям, что ты хотела развода. Они ведь прекрасно знают, что случилось. Правда в том, что никто из нас не смог оправиться после потери Летти.

— Я не хочу об этом говорить!

— И даже теперь ты не можешь довериться мне, открыться. Посмотреть на все другими глазами. Ты просто не хочешь принять правду. — Глаза Гая сощурились. — Беренис, да, меня не было с тобой рядом, когда я был тебе нужен, и я об этом очень жалею. — Он проговорил это хрипло. — Но моя боль была не меньшей, поверь.

Беренис покачала головой, ее глаза были полны горечи.

— Может быть, ты чуть-чуть и погрустил, — сказала она. — Но давай говорить начистоту. То, что случилось, позволило тебе сделать успешную карьеру и…

— Да как ты можешь?! — прокричал он в ярости. — Случилось то, что я потерял своего ребенка! Маленькое существо, которое могло быть моим продолжением, смыслом моей жизни! Ты даже не можешь заставить себя произнести ее имя. А мы хотели назвать ее Летти… Мы бы назвали ее Летиция Кэрол Дилэни!

— Я не хочу продолжать этот разговор. — Голос Беренис дрожал. — Просто сделай, как я тебя прошу. Пожалуйста.

Он потянулся к ней, но Беренис увернулась, весьма неловко что-то задев, и на них с потолка полетели клочья пыли. И оба вдруг замерли, когда наткнулись глазами на детскую колыбельку и гору мягких игрушек. Колыбелька была совсем новая, запакованная в целлофан. И Беренис вспомнила, как мама сообщила им, что купила колыбельку заранее.

— Я поставила ее в гараже, — поделилась она тогда совершенно счастливая. — Ведь уже через несколько недель ты принесешь в дом малютку.

От этих воспоминаний у молодой женщины по спине побежал холодок. Она отвела взгляд от колыбели и отчаянно попыталась переключиться. Надо было уговорить Гая.

— Поддержи меня, Гай. Сделай, пожалуйста, так, чтобы мои родители все поняли правильно. Жестоко давать им ложную надежду, заставлять их ожидать то, чего никогда не будет.

— Ты видишь, они все это время хранили колыбель, — произнес Гай, как завороженный. Он не мог оторвать взгляд от полки с детскими вещами у нее за спиной.

Беренис не стала смотреть туда, и так было довольно.

— Я все время им говорю, что надо выбросить старые вещи. — Ее голос дрожал, прерывался. — И в доме то же самое. Буфет полон всякого старья, от которого давно пора избавиться.

— Да, но это они купили для нашей малышки. — Гай поднял плюшевого медведя. Он так смотрел на него, что, казалось, на некоторое время забыл, где он. Потом он нежно погладил золотистый мех большим пальцем левой руки.

Глядя на него, Беренис вдруг ощутила, что ее сердце будто сжимает чья-то холодная рука, и давит, давит изо всех сил.

— Мы так многого ожидали от будущего, правда, Берни? — выговорил Гай сипло. — Но вдруг все рухнуло в одночасье…

— Может быть, ничего и не должно было быть. — Она говорила совсем тихо, и ее голос почти заглушался звуком капель, барабанивших по крыше.

— Ты и правда так думаешь? — Он резко повернулся и посмотрел на нее. И заметил темные тени вокруг ее глубоких зеленых глаз и необычную бледность ее матовой кожи.

— Я не знаю. — Она беспомощно отвернулась.

Гай положил игрушку на место.

— Если бы можно было повернуть назад стрелки часов… Я бы много дал за это, — сказал он мягко. — Если бы я мог спасти Летти…

Сейчас она услышала в его словах настоящую скорбь, и это как бритвой резануло ее слух. Рядом с Беренис стоял совершенно незнакомый человек. Он выглядел так… Она чувствовала его боль. Он казался сейчас таким уязвимым. Гай, уязвимым? В это сложно было поверить. Но это читалось на его лице, слышалось в голосе. Внезапно она захотела обнять его, как-то успокоить. Как она могла не заметить, что смерть Летти его так же ударила, как и ее саму?

Осознание этой истины пронзило все существо Беренис, и следом водопадом хлынуло чувство вины. Надо же так ошибаться! Она с такой легкостью решила, что страдает только она, а муж быстро забыл о потере ребенка. Она ничего не видела, не понимала. Какая же она была жестокая!

— Ты ничего не мог сделать, чтобы спасти Летти, Гай. И никто не мог, — почти прошептала Беренис.

Гай протянул к ней руку и провел пальцем по ее холодной щеке, точно так же, как он сделал это минуту назад с медвежонком. Это была настоящая нежность, и она встряхнула все тело Беренис.

Она без слов поглядела на него и встретила тепло его глаз. Несколько мгновений они оба молчали, и те чувства, которые возникли между ними, сложно было определить. Беренис поймала себя на том, что задерживает дыхание, и внутри нее сжимается какая-то пружина, как в часах, и эта пружина того и гляди распрямится.

Потом она вдруг оказалась в объятиях Гая, и он крепко сжал ее. Все слилось воедино — стук его