Рэнди выключила аппарат.

– Что за чертовщина?!

– Похоже, – решил Питер, – что кто-то проник в ваши секретные системы шифрованной связи. Возможно, это относится и к системам СРС в Лондоне, которыми пользуются МИ-5 [30] и МИ-6.

Рэнди сглотнула всухую.

– Гос-споди! По крайней мере, мы не успели ничего наболтать.

– Боюсь, – Питер вздохнул, – успели.

– Да! – понял Джон. – Противник мог выяснить, где мы с тобой находимся, Рэнди! Но только в том случае, если им это интересно, если они знают, за кем следить, и если у них работает ДНК-компьютер.

– Слишком много «если», Джон. Ты сам сказал, что на ферме прототипа не было. А люди Мавритании, когда мы их видели в последний раз, садились на вертолеты.

– Это все верно, – отозвался Питер. – Но я сомневаюсь, что Мавритания надолго выпускает прототип из виду, а из этого следует, что настоящее его убежище – где-то неподалеку. Ту ферму он использовал только для встречи с Элизондо и его басками, а заодно – чтобы держать там Шамборов. Вот поэтому я не стану звонить в Лондон. Мадрид не так далеко от Толедо. Нам, полагаю, следует отталкиваться от предположения, что вся наша электроника «постукивает» на нас врагу. Так что вполне возможно, что вы двое засветились. Обо мне противник может и не знать, но стоит мне вытащить «трубу» и отчитаться перед МИ-6, как я окажусь перед ними как на ладони, голенький.

– Но садиться на самолет и лететь домой отчитываться тоже нелепо! – бросила Рэнди. – Были, конечно, и такие времена. Когда всю информацию перевозили курьеры. Господи, разведка возвращается в Средние века.

– И сразу становится видно, насколько мы зависим теперь от ох-какой-удобной электронной связи, – заметил Питер. – Но нам, кстати, предстоит придумать, каким образом сообщить начальству о «Щите полумесяца», Мавритании, ДНК-компьютере, Шамборах и прочих мелочах. А сообщить-то надо.

– Верно. – Джон обреченно спрятал мобильник в карман. – Но покуда не придумаем, мы обязаны действовать самостоятельно. На мой взгляд, проще всего будет выследить самого Мавританию. Где он предпочитает действовать, а где – скрываться? Какие у него вывихи в мозгу? Для разведчика – привычки, обыкновения, причуды его жертвы подчас становятся ее слабыми местами, куда больше выдающими внимательному аналитику, чем любой допрос. И еще – адъютант генерала Лапорта, капитан Дариус Боннар. Этот уклончивый штабист имеет доступ к самым верхам и высокого покровителя. И он точно мог сделать звонок из штаб-квартиры НАТО.

Дубленую физиономию англичанина изрезали глубокие морщины.

– Все так. И Рэнди права – разумнее будет вернуться к старым шпионским приемам. Лондон ближе Вашингтона. Если припрет, я могу слетать туда и отметиться, – предложил он.

– Теоретически наше посольство в Мадриде должно иметь полностью защищенный канал связи с МИДом, – заметила Рэнди. – Но, учитывая, что при последней атаке противник взламывал любые коды, посольские каналы тоже могут быть скомпрометированы.

– Мгм, – подтвердил Питер. – Электроника исключается.

Джон вскочил и принялся прохаживаться перед камином, в котором, судя по всему, никогда не разжигали огня.

– Возможно, – неуверенно проговорил он, – пострадало не все.

Питер остро глянул на него.

– У тебя появилась идея?

– Есть в этом доме телефон? Обычный, без электроники?

– На третьем этаже, в кабинете… Да, это может сработать.

Рэнди пронзила взглядом обоих.

– Может, теперь мне объясните?

Джон уже был на лестнице.

– Обычные телефонные кабели, – бросил Питер через плечо, устремляясь вслед американцу. – Международный звонок. Оптоволоконные кабели, понимаешь?

– Ну конечно! – пробормотала Рэнди, пытаясь догнать мужчин. – Даже если «Щит полумесяца» может подсоединиться к кабелям, черта с два они дешифруют сигнал. Моя знакомая телефонистка как-то хвастала, что через оптоволоконный кабель идет огромное количество сигналов и подключиться к нему – все равно что получить в лицо струю из брандспойта. – А еще она слышала, что кабель толщиной с ее узкое запястье может одновременно передавать сорок тысяч телефонных разговоров – столько, сколько в годы «холодной войны» проходило через все спутники трансатлантической связи, вместе взятые. Телефонные разговоры, факсы, электронные письма, потоки данных – все превращалось в лучики света, блуждавшие в стеклянной нити толщиной в волосок. Большая часть подводных кабелей несла в себе восемь таких нитей-волокон. Но чтобы заполучить эти данные, требовалось подсоединиться к светящимся нитям на черном океанском дне – задача опасная до невыполнимости.

Питер одобрительно хмыкнул.

– Даже если у них нашлись время и способ подключиться к кабелю, неужели они станут тратить их на то, чтобы выслушивать миллион плюс-минус пара тысяч международных переговоров, включая подробное обсуждение тети-Сариных болячек и беспробудного пьянства королевы-мамы? Оч-чень сомневаюсь.

– Точно, – согласилась Рэнди.

Едва влетев в кабинет, Джон торопливо набрал номер своей карточки предоплаты, потом – нужный ему вашингтонский номер. Теперь оставалось только ждать соединения. На правах первого, агент занял кресло у стола. Рэнди плюхнулась на старенькое кресло-качалку, а Питер попросту взгромоздился на стол.

– Кабинет полковника Хакима, – послышался в трубке деловитый голос секретарши.

– Дебби? Это Джон Смит. Мне надо поговорить с Ньютоном. Срочно.

– Подождите…

Гулкая пауза – и встревоженный мужской голос:

– Джон? Что случилось?

– Я в Мадриде, и мне нужна твоя помощь. Пошли кого-нибудь в блок «Е», отдел арендованной недвижимости, кабинет 2Е377, передать тамошней секретарше, чтобы ее босс срочно позвонил Сапате по этому вот номеру… – Он продиктовал номер с панели телефона. – Только пусть не забудет назвать имя – Сапата. Сделаешь?

– Имеет смысл спрашивать, что происходит или кто там сидит на самом деле?

– Нет.

– Тогда лучше я схожу сам.

– Спасибо, Ньютон.

В невыразительном и спокойном голосе собеседника прозвучали тревожные нотки.

– Когда вернешься, тебе придется обо всем рассказать.

– Непременно. – Бросив трубку, Джон глянул на часы. – Так, на это у него уйдет минут десять – до корпуса «Е» кусок изрядный. Накинем две минуты на непредвиденные обстоятельства – итого двенадцать, самое большее.

– Отдел арендованной недвижимости, – пробормотала Рэнди. – Прикрытие отдела армейской разведки?

– Именно, – небрежно подтвердил Джон.

Внезапно Питер приложил палец к губам. В наступившей тишине он беззвучно шагнул к окну рядом с балконной дверью. Раздвинув планки жалюзи, британец выглянул на темную улицу, застыв на миг. Снаружи просачивались звуки – рокот машин, мчащихся по переполненной даже в этот час Гран-Виа, голоса прохожих; вот хлопнула дверь машины, и под перебор гитарных струн пьяный голос неуверенно затянул песню. Агент отступил от окна и с облегченным вздохом рухнул на диванчик.

– Пронесло… кажется.

– Что случилось?

– Мне послышался с улицы странный звук… Я уже слыхивал когда-то подобное и быстро научился дергаться.