последним, прикрывая тыл, и поэтому последним замер, потрясенно глядя на распростершегося у стола Эмиля Шамбора. Ученый лежал лицом вниз, словно вывалился, потеряв сознание, из кресла.

Тереза закрыла лицо руками:

– Папа! О нет!

Она метнулась к отцу.

– Господи… – пробормотал Марти, неловко похлопав ее по плечу. – Господи…

Всхлипнув, Тереза упала на колени рядом с телом, перевернула на спину. В груди Шамбора зияли два пулевых отверстия. Рубашку измарала кровь.

– Он жив, Джон? Скажи, что он жив?!

– Марти! – бросил Джон, опускаясь на колени рядом с ней и глядя на часы. – Компьютер! До полуночи две минуты!

Толстяк помотал головой, будто разгоняя туман перед глазами.

– Ладно… Джон.

Он рухнул в кресло Эмиля Шамбора и тут же забарабанил по клавишам.

Питер шагнул к двери:

– Рэнди, пошли. Кто-то должен прикрыть им спину.

Цэрэушница кивнула. Темные комбинезоны обоих растворились в тени на лестничной площадке.

Джон бегло осмотрел тело Шамбора.

– Похоже, обе пули пробили сердце. Прости, Тереза. Он умер мгновенно.

Актриса молча кивнула и заплакала.

Джон, покачав головой, поднялся и встал у Марти за спиной на случай, если от него потребуется какая-нибудь помощь, одновременно осматриваясь. По стенам оружейной были развешаны старинные доспехи, средневековые щиты и оружие. Помещение было обширным и изрядно заставленным старинной тяжелой мебелью. Под высоким потолком притулились несколько лампочек, даже не пытавшихся осветить оружейную полностью – добрых три четверти зала оставалось в темноте. Светильники жались к дверям. В сумраке терялись ряды деревянных ящиков – как рассудил Джон, с патронами.

– Быстрей, ты, чудище! – заклинал Марти молчаливый компьютер. – Хозяину перечить взялся? Паладина тебе не одолеть! Вот так лучше. И-й-есть, скользкая тварь! Ага! Изворачивайся, сколько влезет, беги, куда сможешь, но тебе не скрыться…

Он дернулся и замолк.

– В чем дело, Марти? – торопливо поинтересовался Джон. – Что ты нашел?

Он вгляделся в бегущие по экрану строки цифр и символов, но, хотя немного разбирался в программировании, ничего не сумел понять.

Марти подпрыгивал в кресле, словно на раскаленной сковородке.

– Змий! Дракон! Тебе не одолеть героя, рыцаря, воителя! Спокойно… спокойно… вот так… так… Ага! Попался, гнусный бармаглот, ты… Господи!

– Что-то случилось, Марти? Скажи!

Толстяк оторвал взгляд от экрана. Лицо его было белее муки.

– Эмиль выбрал снаряженную русскую МКБР. Снаряженную ядерной боеголовкой. И она… она запущена! – Он всхлипнул, снова глядя на экран, считывая информацию на лету. – Ракета уже в воздухе! Пошла!

Во рту у агента пересохло. Засосало под ложечкой.

– Куда она нацелена, Марти? Назови мне мишень!

Марти сморгнул.

– Омаха. – Он покосился на монитор, потом снова на друга. На лице его тревога боролась с отчаянием. – Мы опоздали.

Президент Кастилья разглядывал собственное одинокое отражение в иллюминаторе каюты. За бортом слитно ревели четыре турбины. Шасси президентского самолета легко коснулось посадочной полосы. Скоро и президент, и его соратники окажутся в безопасности, в надежно вкопанных в землю бункерах Стратегического командования армии США – как все его называли, СтратКома, – на базе ВВС Оффут. СтратКом был живым сердцем обороны: в его ведении находилось планирование, нацеливание и развертывание стратегических сил страны. Покуда НОРАД взирал в небеса, СтратКом координировал ответные удары.

Кастилья перевел взгляд с туманной плоскости иллюминатора на взлетную полосу за ним: верно, по соседней полосе разгонялся, отрываясь от земли, реактивный самолет, очень похожий на президентский. Один такой был приписан к СтратКому; сейчас ему предстояло служить мишенью, отвлекая внимание любого противника, вздумавшего отыскать президента США.

Глубоко вздохнув, Кастилья попытался отогнать чувство вины. Столько людей своими телами прикрывали его, верней – его пост… Гигантская машина сбавляла ход. Он отвернулся от иллюминатора и снял с рычага микрофон громоздкого коротковолнового передатчика:

– Брэндон, как держитесь?

– Неплохо, Сэм, неплохо, – отозвался из своего бункера в Северной Каролине вице-президент Брэндон Эриксон. – А ты?

– Терпимо. Только взмок уже весь. Под душ бы…

– Как я тебя понимаю.

– Готов перенять штурвал, Брэндон?

– Не придется.

Президент безрадостно фыркнул.

– Всегда завидовал твоей уверенности. Ладно, свяжемся. – Он повесил микрофон и неловко поерзал в кресле. В дверь настойчиво постучали. – Войдите!

На пороге стоял Чак Орей. Ноги его не держали, лицо превратилось в пепельную маску.

– На проводе командный пункт СтратКома, сэр. Опытная противоракетная система… рухнула. Мы ничего не можем поделать. Мы беспомощны, сэр. Командующие сейчас консультируются с научниками, пытаются запустить систему снова… но особой надежды нет.

– Иду.

Сырой воздух древней оружейной звенел от напряжения. Через плечо Марти Джон тревожно вглядывался в экран. Было холодно и тихо; только доносились с нижних этажей башни приглушенные выстрелы да бешено постукивали клавиши под пальцами компьютерщика.

Джону ужасно не хотелось отвлекать друга, но он не удержался:

– Ты сможешь остановить ракету?

– Я пытаюсь, – прохрипел Марти так невнятно, словно от волнения забыл, как ворочать языком. Он на миг оторвал взгляд от монитора. – Черт, я слишком хорошо учил Эмиля! Он напортачил… а мне расхлебывать! – Он снова отчаянно забарабанил по клавиатуре, пытаясь найти дорогу к электронным мозгам ракеты. – Эмиль быстро учился… как я выяснил. О нет! Ракета прошла апогей… она на полпути через Атлантику.

Джон вдруг обнаружил, что его трясет. Нервы были натянуты, точно струны. Он вздохнул, пытаясь расслабиться, и успокаивающе положил руку на плечо Марти.

– Ты должен найти способ остановить… хоть как-нибудь… остановить эту ракету, Март.