Образование «новых» знаков из частей уже готовых «старых» и наличие, по меткому выражению Э. Д. Гринсте-да, «не типичных элементов, которые формировались вне необходимых рамок общей системы элементов»6, затрудняют создание единой теории тангутского письма и до наших дней. Можно уверенно сказать только одно, что в подражание китайской иероглифике тангуты создали знаки по типу всех категорий китайского письма, имевших место к XI веку, отдав предпочтение «понятийной категории» (хуэй-и) и «фонетической категории» (син-шэн).
В 1936 году Н. А. Невский в соответствии с поставленной им самим задачей приступил к «выявлению того фонетического комплекса, который возникал в голове тангута при взгляде на данный иероглиф».
«План работы на 1936 год.
I. Тема. Исследование произношения тангутских
6 Е. Grinstead. Analysis of the Tangut Script, c. 58.
идеографов на основании тангутских словарей и кратких фонетических таблиц.
Общий объем: около 10 печатных листов.
Начало работы 1 апреля 1936 года.
Конец работы 1 сентября 1937 года.
Что будет сделано: будут составлены подробные фонетические таблицы тангутского произношения (в количестве около 20).
Оформление: книга».
Срок был, очевидно, нереален.
Итак, Н. А. Невский в 1936 году вплотную приступил к фонетической реконструкции тангутского языка. Он правильно оценил источники, что отражено в опубликованных уже посмертно его статьях «Материалы для изучения тангутского произношения» и «Тангутские фонетические таблицы»7. Он разработал процедуру реконструкции, состоящую в том, что на внутренние источники реконструкции, описывающие с тангутской точки зрения фонетические особенности и состояние языка — словари «Гомофоны», «Море письмен», «Море письмен, смешанные категории», «Фонетические таблицы», — накладывались известные иноязычные транскрипции, китайская и тибетская. Этой процедуре следовали и авторы двух имеющихся ныне фонетических реконструкций тангутского языка М. В. Софронов и Нисида Та-цуо. Невский успел сделать всю подготовительную работу, которая сохранилась в тетрадях, озаглавленных «Перечень тангутских идеографов ровного и восходящего тона». Этими материалами в полной мере воспользовался Софронов. Сам Невский не успел интерпретировать эти материалы на уровне достижений лингвистики тех лет, но, как правильно писал Софронов, «Н. А. Невский стоял на пути, который в конце концов привел бы его к успешному завершению фонетической реконструкции» 8.
Вернемся к 1936 году. Н. А. Невский изучает фонетические таблицы. Один экземпляр их снабжен «Предисловием».
7 Н. А. Невский. Тангутская филология. Кн. I. М., 1960. с. 107, 132.
8 М. В. Софронов. Грамматика тангутского языка. Кн. 1. М.,1<968, с. 25.
«Сейчас просматривали разную литературу. В Тибете и Китае уже имеются фонетические таблицы. Что касается пяти тональностей [наших] нынешних письменных знаков, то каждая из них определена основным [материнским] знаком ровного, восходящего, падающего и входящего тонов. С ровным тоном связано и выделено в нем произношение чистое [глухое, в высоком регистре] и мутное (звонкое, в низком регистре]. Отобраны [слоги] тяжелые, [произносимые с придыханием, полусонанты] и легкие, [произносимые без придыхания, сонанты]. В результате выделены группы, произносимые в низком или высоком [тембре]. Семьи одинаково звучащих знаков представлены матерями [основными слогами], образующими основу сокровищницы письмен. Есть возможность отыскать и выбрать из собранного [нужное] и следует постоянно не забывать [о таблицах] и пользоваться [ими].
Ныне в силу наших заслуг составление фонетических таблиц своевременно и обоснованно завершено. [Они] чрезвычайно важны для государства и являются основой процветания и источником истинной мудрости. [Они] суть, источник сочинения и записи сутр и законов Будды, княжеского церемониала, законодательных актов, приказов, талантливых стихов, повременных записей как о чистом [хорошем], так и грязном [плохом], светлом, [связанном со стихией Ян], и темном, [связанном со стихией Инь], как о счастливых удачах, так и о бедствиях, сочинения трудов врачей и монахов, ищущих спасения в дхарме, сочинения чистых церемониальных песнопений дхармы и составления списков [людей и имущества]. Их можно сравнить с Великим морем, глубоким и безбрежным, вбирающим в себя все реки, не усыхающим и не переполняющимся. [Они] имеются у всех, кто ищет их или желает пользоваться ими, и при солнечном и лунном свете все приобретают знания. Среди разных гор — самая высокая гора — Сумеру, среди всех искусств — [написание сочинений] не имеет себе равных, среди всевозможных сокровищ — литература наивысшая драгоценность. Используя „Фонетические таблицы' пяти тонов, не спутаешь значений нынешних знаков, извлекаемых из словаря „Драгоценные рифмы Моря письмен', так как оба (эти пособия] связаны друг с другом. Это следует знать».
В конце дата:
«Начало года змеи, под циклическими знаками сыгуй, девиза царствования Небесной помощи [1173 г.]. Выпустил книгу У Тан-гун, просмотрел и сверил Таосы Вацза» 8а.
Н. А. Невский приходит к выводу, что «тангутские таблицы начальных фонем являются точным сколком с подобных же китайских таблиц»9. Позднее подобное сходство послужило проф. Нисида Тацуо основой для подозрения в том, что указанные таблицы «являются фонетическими таблицами китайского языка, составлен
*а Перевод Е. И. Кычанова.
9 Н. А. Невский. Тангутская филология. Кн. I, с. 138.
ными для тангутов, и не являются фонетическими таблицами тангутского языка»9'. Это очевидное заблуждение, очевидное даже из предисловия к памятнику.
Таким образом, Н. А. Невский создал процедуру реконструкции еще в 1936–1937 годах и расшифровал внутренние, собственно тангутские ее источники, наложив на них при этом имеющиеся китайские и тибетские транскрипции. Казалось бы, реконструкция тангутской фонетики — дело техники и времени. Но это не так. Помните, В. М. Алексеев писал, что «иероглифы объяснены через иероглифы», и трудно понять, каково было истинное произношение тангутских слогов и слов. Когда в 1965 году вышла научно-популярная книга Е. И. Кычанова «Звучат лишь письмена…», некоторые ехидно спрашивали автора, остроумно перефразировав заглавие: «Звучат ли письмена?». Что же, в их скепсисе есть доля истины. И ответ на этот вопрос — звучат ли письмена? — один. Звучат. Но пока по-разному. Ибо состояние науки, состояние изученности транскрибирующих языков таково, что не только китайская, но и тибетская транскрипция не поддаются однозначному истолкованию. Недостаточно ясно еще, как читать тибетские слоги, нередко по- разному передающие чтение одного и того же тангутского знака в то время и в том диалекте, который был применен для транскрипции. То же самое, пожалуй даже в большей мере, касается и китайских иероглифов. Ведь и до сих пор пекинец читает название центральной газеты Китая «Жэньминь жибао», а шанхаец «Иминь ибао». Поэтому-то и две генеральные реконструкции, выполненные одновременно в 60-х годах М. В. Софроновым и Нисида Тацуо по указанной процедуре (у Софронова — с большим учетом внутренних источников реконструкции), дали несхожие в ряде моментов результаты. Частные реконструкции отдельных слов тангутского языка встречаются в работах Н. А. Невского, в его словаре, в статьях японского лингвиста Хасимото Мантаро, в работе С. Е. Яхонтова 10, но и они также отличаются одна от другой. Приведем лишь маленький пример того, как некоторые ука
9а Нисида Тацуо. По поводу изучения языка Си Ся покойным Невским. — «Гэнго кэнкю», 1962, № 41, с. 60.
1 °C. Е. Яхонтов. Древнекитайский язык. М., 11965, с. iK5.
занные исследователи реконструируют звучание двух слов — «вода» и «глаз».
Невский Софронов Нисида Яхонтов
Вода yze, yzle zj[e Kzir za Глаз ml mel me muQl
