были боярские вла­дения на окраинах Новгорода, в его северных лесных колониях.

Вотчинное хозяйство (целые «погосты» в сотни квадратных кило­метров с десятками деревень) и промыслы давали боярам возмож­ность концентрировать в своих руках ценные экспортные товары; из боярских владений поступали сотни пудов воска, десятки тысяч бобро­вых и беличьих шкурок, мед, рыба и «рыбий зуб» (моржовые клыки). До конца XVI в. Новгород был для Руси «окном в Европу» и главным центром торговых связей с западными и северными странами, куда отправлялись воск и меха на кораблях купцов немецкой Гаизы.

Ганза (от средненижненемецкого Нате — союз, товарище­ство) — федерация североевропейских городов под руковод­ством Любека, в котором собирались съезды членов этого союза и принимались обязательные для всех решения. В Ганзу входило более 100 городов от Норвегии до Нидерландов (Бре­мен, Антверпен, Кельн, Гамбург, Брюгге, Берген, Гданьск, Ревель, Рига и другие). Ганзейские купцы со своими флотом в Х1У—ХУ вв. были монополистами в торговле и перевозках на севере Европы: с востока везли зерно, воск и меха; из Шве­ции вывозили металл. В обратном направлении перевозились сукна, вина, соль, цветные металлы и изделия из них, ору­жие. Именно через эти города Русь получала необходимые ей западноевропейские товары. Отношения между Новгородом и ганзейским купечеством регулировались договорами, са­мый ранний из которых датируется концом XII в. Немецкий двор в Новгороде пользовался автономией и управ­лялся «олдерманом» — старшиной, который избирался об­ щим купеческим собранием. Ганзейцы подлежали компетена ции новгородских властей только при возникновении тяжб с новгородцами. Они вносили в новгородскую казну только од­ну проездную пошлину — на пути в Новгород и одну торго­вую — за взвешивание товаров. При покупке мехов «немцы» имели право осматривать их и требовать к ним наддачи до­полнительного количества, не насчитывавшегося в счет куп­ленного меха. При покупке воска ганзейцы могли его «колу­пать» — откалывать куски для проверки качества, причем отколотые куски также не входили в счет веса купленного воска. Новгородцы же при покупке ганзейских товаров — сук­на, соли, сельди, меда, вина — не имели права проверять их качество, взвешивать или измерять.

В обмен на драгоценную новгородскую пушнину шли западно­европейские товары: серебро и золото, бочки дорогого вина, кипы сукна, драгоценности, изысканная утварь, соль, янтарь и полуфаб­рикаты (цветные металлы). Все это добро поступало на боярские усадьбы, где располагались мастерские ремесленников: бояре пре­доставляли им не только покровительство, но также сырье и продо­вольствие; оттуда готовые товары расходились по всей Руси. У былин­ного купцаСадко был вполне реальный исторический прототип, толь­ко это был не купец, а как раз боярин — Садко Сытинич, на свои средства построивший церковь Бориса и Глеба в конце XII в. Церкви рядом со своими усадьбами строили и другие бояре: местные священ­ники поддерживали влияние «своего» боярина на соседей по улице и кварталу.

От демократии — к олигархии

И все же новгородское боярство не было единым. Отдельные кланы, опиравшиеся на свои центры и «концы», соперничали друг с другом, что в первые столетия существования республики давало возмож­ ность «черным людям» заявлять о своих интересах. Вперемежку с бо­ярскими усадьбами на улицах находились дворы землевладельцев­небояр («житьих людей»), ремесленников, духовенства, купцов. Все это население составляло уличанские общины: «прусов» (Прусской улицы), «витковцев», «кузмодемьян» и собиралось на уличанские ве­че; свое вече было у каждого «конца»-района. Археологи обнаружи­ли выгороженные и вымощенные участки для таких собраний на пе­рекрестках улиц; там новгородцы во время заседаний дружно грызли орехи, скорлупа которых так и осталась лежать толстым слоем на мостовой.

На них решались, прежде всего, местные дела (мы бы сказали сейчас — «вопросы коммунального хозяйства») — например, не пора ли заново мостить улицу (в Новгороде меняли деревянные мостовые через каждые 20—25 лет, а в XIV в. появились первые водоотводные системы). Помимо включения в уличанские общины, небоярское на­селение Новгорода для участия в ополчении и уплаты налогов разде­лялось на десять сотен; во главе этого устройства — тысячи — стоял выборный тысяцкий, представлявший интересы непривилегирован­ных граждан.

Во время нередких восстаний «черные люди» оказывали давление на всю боярскую верхушку. Восстание 1207 г. против посадника Дмитра Мирошкинича и его «администрации», вводившей новые тя­желые налоги, закончилось победой «черных людей»: «...и села их распродаша и челядь, а сокровища их изыскаша и поимаша бещисла, а избыток розделиша по зубу по 3 гривне, и от того многи разбогатеша». Но даже массовые выступления в Новгороде не приводили к принципиальным изменениям в политическом строе. Возглавляемые боярами городские «концы» постоянно боролись друг с другом; широ­ко использовалась социальная демагогия: в наших бедах виноваты стоящие у власти «плохие» бояре с другого «конца», давайте их скинем и поставим «своих»!

Со временем бояре все больше прибирали к рукам власть в Новго­роде. К середине XIV в. они закрепили за собой должность тысяцко­го. Борьба за посадничество заставила бояр «расширить» этот орган, а ограничение срока посадничества должно было ослабить борьбу за власть среди боярских группировок. В 1354 г. посадник Онцифор Лукич провел реформу, по которой стали избираться шесть посадников — пять от каждого из городских «концов» и один главный — «сте­пенной». Создавалась коллегия посадников, представлявших разные боярские группировки и «концы». Таким образом, в поисках стабиль­ности в Новгороде рождается олигархический режим, когда предста­вители замкнутого круга знати открыто становятся полноправными хозяевами республики.

Онцифор был сыном Луки Варфоломеевича, основавшего на . Северной Двине крепость Орлец, и внуком посадника Варфо­ломея Юрьевича. Варфоломей же был сыном посадника Юрия Мишинича и внуком Миши, героя Невской битвы 1240 г. Ро­довитый боярин начал свою политическую деятельность с руководства восстанием «черных людей» в 1342 г. и был за это из Новгорода изгнан. Впоследствии он вернулся и в 1346 г. одержал во главе новгородского войска победу над шведами на Жабьем поле. С 1350 по 1354 г. он был новгоро­дским посадником, в 1367 г. умер. Найдено его берестяное письмо, адресованное матери; сын дает ряд поручений: <<Челобитие к госпоже матери от Онцифора. Вели Нестору рубль скопить да идти к Юрию укладнику, проси его, чтобы купил коня. Да иди с Амвросием к Степану, взяв жеребий, а, может быть, он и рубль возьмет, купи и другого коня. Да проси у Юрия полтину да купи соли с Амвросием. А если он не добудет мехов и серебра до зимнего пути, пошли за ними с Нестором сюда» (Арциховский А. В. Письма Онцифора //Проблемы общественно-политической истории Рос­сии и славянских стран: Сб. статей к 70-летию акад. М.Н. Тихомирова. М., 1963. С. 115).

Реформа поначалу не смогла прекратить внутриполитических конфликтов. Однако такие выступления постепенно становились все более «отрежиссированными», как, например, в 1359 г.

Степенной посадник Андреян Захарьинич представлял Плотниц­кий конец. Его противники из самого сильного и влиятельного Славенского конца пришли с оружием на вече, устроили драку и силой смогли навязать свою кандидатуру. В уличных столкновениях «кон­цов» погибло несколько бояр, не говоря уже о многих «невиноватых». В итоге боярин-«славлянин» так и не смог захватить власть и поплатился своими «селами», которые были разграблены его противника­ми. Но и боярин Андреян не смог вернуть посадничество, и к власти пришел представитель третьего клана.

Все же, несмотря на издержки, новый способ властвования при­шелся боярству по вкусу, и развитие политической системы республи­ки пошло в том же направлении. Следующий этап установления боярс­кой олигархии приходится на начало XV в.: в 1410-х гг. число посад­ников увеличилось до 18. Реакцией на новые порядки и стало «восстание Степанки», когда «черные люди» били уже не только ука­занных им «чужих» бояр, а всех представителей правившей верхушки. Но выбор был сделан. К началу 1420-х гг. в Новгороде одновременно существовало уже 24 посадника и шесть тысяцких; к середине XV в. посадников стало 36, т. е. практически каждый боярский клан имел своего представителя в этой властной структуре.

Новгород иногда не вполне корректно сравнивают с вольными за­падноевропейскими городами-«коммунами». Точнее было бы его со­поставлять с близкой по типу аристократически-купеческой респуб­ликой — Венецией. Но Венеция сумела стать одним из самых богатых государств Средневековья и сохранить свою независимость вплоть до конца XVIII в. Новгород же этого сделать не смог — и не только по причине неравенства сил в поединке с Москвой.