напротив камина. Он уселся, положив Хоуп себе на колени, и начал целовать так, как ему хотелось с первого дня их встречи.

Поцелуй длился минут десять, и Хоуп показалось, что Венера станет их путеводной звездой.

— Давай порвем с условностями, — опрометчиво сказала Хоуп, облекая свои мысли в слова.

— Что ты хочешь сказать?

Рука Майкла уже проникла под ее легкие нижние юбки и уже поверх чулок ласкала шелковистую плоть внутренней части бедер. Хоуп могла только стонать, пока его ловкие пальцы ласкали ее через трусики.

— Хоуп? Ты что-то собиралась сказать.

Хоуп не ответила и позволила ему целовать свою шею и за надушенными ушами, от чего ей стало щекотно, и она заерзала на его коленях. Вскоре его пальцы проникли в ее трусики, а язык в ее рот.

— Я уже совсем готова, — пробормотала она.

— Готова?

— Я свободна телом и душой. Поэтому не вижу причины, почему бы тебе не взять меня прямо сейчас!

— Взять тебя? Во время сеанса? Я думал, что хорошо воспитанные девочки такого не позволяют.

— Майкл, ты же знаешь, что сеансы — это лишь предлог, которым я могу оправдаться перед мужем за свое сегодняшнее присутствие здесь. Если бы нашелся другой оправданный путь, как встречаться с тобой, не причиняя боль Дэвиду, я бы предложила его.

— Может, мы как-нибудь устроим двойное свидание. Я приведу покорную девушку, и тогда можно будет меняться партнерами.

— Здорово. А сейчас позволь мне достать презерватив.

Хоуп спрыгнула с его колен, подошла к своей сумочке и достала «Неутомимого всадника».

— Ты собираешься отдаться мне во время первого свидания?

Майкл снова посадил ее на колени и обнял.

— Когда Дэвид узнает, как ты себя ведешь, он не позволит мне встретиться с тобой второй раз. К тому же я каждый день живу так, будто он последний. В Голливуде так принято. Но мне понравилась мысль о том, чтобы устраивать сеансы с тобой.

Он снял ее с колен и поставил перед собой. — Тогда ты точно будешь покорно выполнять мои приказы, и даже будешь терпеть унижения, не задавая вопросов. Только потому что мне это доставляет удовольствие.

— Правда? Ты скорее готов заняться чистым садомазохизмом, чем овладеть моим телом и душой? — Возмущенная Хоуп подалась назад.

— Если ты не совсем покорна, я, возможно, не захочу овладеть твоим телом и душой.

— О?

— Если ты пришла всего лишь ради обычного секса…

— Да?

— Это гораздо менее интересно.

Хоуп покраснела от разочарования, помня, что властные мужчины порой не любят, когда покорные женщины дают советы.

— Извини, — ответила она, избегая смотреть ему в глаза. — Ты меня влек сексуально. Поэтому я хотела почувствовать тебя внутри себя.

— Хоуп, помолчи. Иди, становись в угол, — приказал он, шлепнув ее. — И не думай, что я не накажу тебя за такие непристойные предложения.

— Я так и думала, — пробормотала она, отвернувшись лицом к стене, но поглядывая через плечо.

— У меня нет желания отдалить жену от мужа, — твердо заявил Майкл.

— Тогда почему ты только что так страстно целовал меня и ласкал мою грудь?

— Барышня, здесь вопросы задаю я.

— Ты запустил пальчики в мои трусики, — добавила она.

— И что? Думаю, мужчина может позволит себе некоторые вольности с покорной женщиной, которая ведет себя подобно тебе.

Лицо Хоуп начало пылать, пока она смотрела в стену, сожалея, что не может вернуться минут на десять назад и вести себя поскромнее.

Позвав ее к себе, он продолжал вести себя как и полагалось. Он положил Хоуп через колени и начал шлепать ее в таком стиле, как это делают подлинные энтузиасты.

Раздумывая над его подходом и будучи сильно взволнованной, она не почувствовала первые десятки шлепков, пока Хоуп не заметила, что в зеркале, расположенном прямо напротив большого кресла без подлокотников, которое он избрал местом ее наказания, отражалось ее лицо, профиль Майкла и его рука, непрестанно поднимавшаяся и опускавшаяся. Действо, совершаемое Майклом, заворожило Хоуп, и она трепетала от волнения всякий раз, когда видела быстро опускавшуюся руку.

— Я подумал, что тебе будет приятно посмотреть на себя, — сказал он. Хоуп надулась. Неужели все думают, что она такая самовлюбленная, как утверждал Дэвид? Она вспомнила их последний разговор на эту тему. Она уже была готова тогда собрать вещи.

Хоуп тогда произносила «Как я выгляжу?» так часто в течение дня, что Дэвид, оторвав глаза от домашних работ, без тени улыбки пригрозил побить ее палкой, если она хоть раз произнесет эти слова в его присутствии. После чего он прочитал безжалостную лекцию об ограниченности ее ума и эгоцентризме, которая довела Хоуп до слез.

Но когда она начала вытаскивать из шкафа свои вещи, он встат в дверях спатьни, скрестив руки на груди и с таким выражением лица, словно говорил: «Кого же ты хочешь обмануть?»

Хоуп знала, что Дэвид раздражен более обычного, потому что бросал курить, но от этого его ультиматум не стал менее жестоким. Она действительно все время повторяла «Как я выгляжу?» и не знала, сможет ли удержаться от этого вопроса, если попытается.

— Хоуп, ты не ветрена, но слишком часто даешь повод считать себя таковой. — Дэвид посыпал солью ее рану.

— Ты так думаешь, да? — Хоуп затолкала вещи в сумку.

— Хоуп, у тебя есть голова на плечах. А это гораздо интереснее вопроса о том, какой из своих сорока свитеров ты наденешь сегодня.

— Дэвид, ты уже сказал достаточно! — Но Хоуп не смогла продолжить. Она упала на кровать и заплакала. Дэвид присел рядом и обнял ее.

— Я не сожалею о том, что сказал так. Это надо было сказать, — сказал он, запустил руку в ее волосы и повернул ее лицом к себе. — Ты должна слушать, когда я даю тебе хороший совет.

Хоуп почувствовала, как у нее все переворачивается, когда он ради убедительности собственных слов сжал ей руку.

Она не успела опомниться, как Дэвид овладел ею на постели рядом с сумкой. Пока он входил в нее со всем необузданным энтузиазмом, ей стало интересно, хватит ли у него силы воли крепко наказать ее, если бы она не удержалась и спросила «Как я выгляжу?». Или он всего лишь строго посмотрит на нее, как это бывало, когда он чувствовал, что с ее губ вот-вот сорвется «Как это клево!». Точно нельзя было сказать, как бы он поступил, но ее это уже не волновало.

— Ты думаешь, я слишком озабочена своей внешностью? — Хоуп неожиданно спросила пленившего ее мужчину.

— Любая хорошенькая женщина любит смотреть на себя, — успокоил ее Майкл. — А ты самая хорошенькая.

Он умолк, чтобы потереть ее попочку. Хоуп взглянула на свое лицо в зеркале, пока он оказывал ей эту услугу. Она чувствовала, как он потирает ее попочку, но сбившиеся нижняя и верхняя юбки скрывали хорошее обозрение, что вдвойне усиливало эротическое ощущение. Вскоре с нее слетели трусики с кружевными оборками, и он велел ей раздвинуть ноги, шлепая между ними.

— К чему предлагать секс? — Он удивлялся вслух, шлепая ее. — Когда так много безобидных способов, как удовлетворить и твои неугомонные потребности вместе с моими.

В конце концов она удостоилась душевной порки и получила немалое удовлетворение, когда он проник в нее двумя пальцами, что чуть не привело к оргазму, благодаря их длине.