затем вскочила и открыла дверь.

— Пойдем? — спросил Дэвид, и по телу Брук пробежала дрожь.

— Ты меня угостишь ужином?

— Ужином? Конечно. Обязательно. — Он не ожидал, что она в этой ситуации совсем не смутится, и невольно стал приспосабливаться к бывшей ученице в новом качестве.

— А как же насчет того, чтобы отшлепать меня в честь дня рождения? — спросила она, когда Дэвид вывел ее на улицу.

— Пусть тебя это не волнует! — успокоил Дэвид.

Поскольку Дэвид совсем не потратил денег в клубе, он повел Брук в дорогой французский ресторан, где ей без всяких вопросов подали вино. Смотря на ее высокий рост, элегантную походку, изысканную одежду и высокие каблуки, ей можно было дать двадцать один год.

Брук была настолько счастлива, насколько любовь, успех и надежда могут осчастливить девушку. Такое проявление избытка чувств привлекало, но и пугало Дэвида.

— Расскажите мне о себе и той принцессе в клубе, — за десертом сказала Брук.

— Если я отдам тебе свой пирог, мне можно не отвечать на твой вопрос? — спросил Дэвид, подвигая к ней покрытую шоколадом пирамиду.

— Я хочу знать о своей сопернице.

— О ком?

— Моей сопернице.

— Брук, что с тобой?

— Ничего. Я просто хочу застолбить свой участок.

— Должно быть, вино ударило тебе в голову, — сказал он, удивленный ее смелостью.

— В чем дело, мистер Лоуренс? Разве вы не хотите, чтобы Бетти и Вероника дрались из-за вас?

— Ни в коем случае.

— Нам нечего драться. Мы можем работать в разных сменах.

— Барышня, думай, что говоришь, — проворчал он, почувствовав и шок, и возбуждение от ее самоуверенности.

— Вы так думаете? И что вы будете делать?

— Пожалуй, остается только один выход — отвести тебя домой и выпороть.

Брук без всяких колебаний осталась наедине с бывшим учителем, который отвез ее к себе на Армор- Драйв. В самом деле, ей хотелось отдаться ему как можно быстрее. Но когда он запер дверь, приглушил свет и одарил ее долгим холодным взглядом, она вдруг вспомнила свои высказывания за ужином и подумала, не считает ли он ее очень грубой.

— Пожалуй, я наговорила глупости, — робко призналась она.

— Уже жалеешь, что пришла сюда?

— О нет. Ни за что. Вы, должно быть, уже поняли, что я не равнодушна к вам.

— Ничего подобного. Думаешь, я только и мечтаю наяву о своих ученицах?

— Нет, но после того случая прошлой весной…

— Ах, вот к чему ты клонишь. Да, признаюсь, после этого я действительно немало думал о тебе, но только в том плане, что ты подвергаешь риску мою работу, шпионя за мной и снимая меня на видео.

— О, понимаю. Вы слишком чисты и благородны, чтобы думать о какой-то девушке-ученице, да?

— Нет, дело не в этом, невоспитанный ребенок. Я никогда не стремился быть чистым или благородным. Отнюдь нет. Меня просто не привлекают девочки-подростки. Конечно, я понимаю, ты шокирована, но это качество, кстати, является достоинством учителя средней школы.

— Понятно. Мне надо подрасти, прежде чем я стану интересной для тебя.

— Я так не говорил. Возможно, ты как раз являешься исключением. — Дэвид улыбнулся. — Ты уж точно не ведешь себя, как подростки, которые мне встречались.

— Спасибо!

Дом Дэвида был выдержан в пастельных тонах, свойственных скромному и располагающему к себе западно-восточному стилю. Брук отвели в уютный уголок со стенами цвета персика, где находился обшарпанный дощатый стол и четыре крепких деревянных стула. Дэвид выдвинул один из них и сел. Затем он положил ее себе через колени.

— Скажи, какую порку ты ожидаешь? — спросил он, приглаживая ее короткую блестящую юбку и проведя рукой по стройным бедрам.

— Ту, которая называется серебристым киноэкраном.

— Ты имеешь в виду через юбку?

— Для начала.

— Сколько раз?

— Ты меня спрашиваешь?

— Сильно?

— Сам решай.

— Я не хочу сделать тебе больно.

— Ты не сделаешь.

— Да? Ты хочешь сказать, что тебя раньше пороли?

— Вилли шлепал меня, — призналась она.

— Вилли! — негодование Дэвида было искренним. — Ты удостоила этого черствого юношу божественной чести положить себя через колени? — Шлепок! Рука Дэвида опустилась. Шлепок! — Я потрясен, — добавил он, осыпая ее градом жгучих ударов, отчего Брук завыла.

— Он ведь был моим дружком, — оправдывалась она. — Ой! Мистер Лоуренс, у тебя тяжелая рука, — добавила она без злобы. Когда она потянулась, чтобы потереть попочку, Дэвид поймал ее руку и прижал к боку и продолжал шлепать.

— Если хочешь работать у Хильдегард, тебе придется без особой суеты терпеть более крепкую порку, чем эта, — сообщил он, быстро согревая ее юбку резкими, размеренными шлепками.

— Я не жаловалась. — Она тут же начала оправдываться.

— Лучше не жалуйся после неприятностей, которые ты мне причинила! — Теперь Дэвид начал в полной мере выражать свое недовольство тем, что Брук несколько месяцев назад выследила, как он идет в «Башню». Он задрал ей юбку, осторожно спустил дорогие колготки со швом и ухватился за черную атласную набедренную повязку. — Урок номер один, — сказал он, для убедительности сопровождая каждое замечание шлепком по каждому полушарию, — нельзя идти на игру с любителем порки в колготках и в набедренной повязке!

— Но эта юбка слишком коротка для пояса с резинками, — призналась она, ловя воздух, ибо на голой попе его рука показалась тяжелее. Теперь он дернул набедренную повязку вниз и нанес ей еще не один десяток ударов.

— В таком случае в столь короткой юбке нельзя выходить на улицу, — заявил он. — Хочешь, чтобы тебя ошибочно приняли за проститутку?

— Этот наряд я купила в самом модном магазине на Мелроуз, — сказала она, извиваясь на его коленях.

— Я говорю, что эта одежда слишком коротка. Ты споришь со мной? — строго спросил он.

— Нет, — ответила она.

— В следующий раз надень обычные трусики, — приказал он.

— А что, будет следующий раз?

— Я имею в виду следующий раз, когда ты будешь встречаться с любителем порки, — холодно ответил он.

— О!

— Да, вспомнил. — Он снова схватил ее за талию и тяжело опустил руку на уже розовые пятна на кремового цвета заднице. — Мне не понравилось твое едкое замечание о том, что ты хочешь застолбить свой участок.

Дэвид шлепнул ее еще сильнее. Брук терпела сколько могла, однако не выдержала и разрыдалась.

— Что ты делаешь? — Он перестал шлепать и посмотрел ей в лицо. Он никогда раньше не шлепал