За ними старому медведю, На свежем буквенном прогале Строка торжественная С-т-а-л-и-н Сверкнула золотом и медью, Потом через плетень калиной Румяно свесилось К-а-л-и-н-и-н, — Целовано тверским закатом. И великанов — кедров братом, Оборонительным булатом Взыграло слово В-о-р-о-ш-и-л-о-в, И буйный ливень из бериллов Нечислимой рабочей силой! Не снился вербе сизокрылой Букварь волшебный, потому Глядеться ей дуплом во тьму, Роняя в лунный ковш барашки! Прости малиновой рубашке И костромскому лапотку, Как на отлете кулику, Кувшинке-нянюшке болотной — Тебе ли поминать охотно, Ветла плакучая Рязани?! — Смешного дуралея — в сани Впрягли, и твой Сорокоуст Блинами паюсными пуст, И сам ты под бирючий вой Пленен старухой костяной, — Она в кладбищенской землянке Сшивает саван в позаранки… Но мимо! Зеркало Советов, Как хризопраз, тысячегранно, — Вот рощей утренней румяной Звенит и плещет Сад Поэтов И водопадом самоцветов Поит искусства терпкий корень! Васильев — перекати-море И по колено, и по холку, В чьей песне по Тибета шелку Аукает игла казачки, Иртыш по Дону правит плачки, И капает вишневым соком Лихая сабля, ненароком Окунута в живую печень. Домашний, с ароматом печи, Когда на расстегай малинный Летит в оконце рой пчелиный, И крылья опаляет медом, — Клычков! Пытливым пешеходом Он мерит тракт и у столба, Где побирушкою судьба Уселась с ложкою над тюрей, Поет одетые в лазури Тверские скудные поля! Но не ячменного комля — Поджарого жильца разрухи Дождались бабки, молодухи; И Маяковский бил засухи, Кротовьи будни, брюки в клетку, Чтобы родную пятилетку Рядить в стальное ожерелье… Прокофьев правит новоселье, Дубком сутулым раскорячась, Баян от Ладоги до Лаче Напружа парусом сиговьим! И над кумачным изголовьем, С еловой веткою за рамой, Ему сияет лоб упрямый Любимого из всех любимых! Шиповником, повитым в дымы, Ахмет Смоликов, шипы Остря на правила толпы, На вкусы в хаки и во фраке, Наган, гитару, Нагасаки В певучей короб уместя, — Комунны кровное дитя! Октябрьских листьев кипень слыша, Терновник иглами колышет, Кичливо сторонясь жасмина, Он золотится, где руина И плющ влюбленный по пилястру, У них цветы гостят почасту, — Пион горящий, львиный зев, Пунцовый клеверный посев, И мята с пышным табаком — И Мандельштама старый дом, Но драгоценны окон ставни И дверь арабской филиграни, От камелька жасминный дым! Рождественский — осенний Крым, Лоза лиловая и вдовья! И Пастернак — трава воловья,
