Чтоб пряхе вьюг — студеной Коле, Якутской веже и Донбассу Шить жизнь по алому атласу Стальной иглою пятилетий! Не потому ли на рссвете Костром пылают анемоны, И в Грузии холмы и склоны Зурной не кличут черных бед, А кипнем роз бегут во след Морей, где бури словно сестры Гуторят за куделью пестрой, И берег точит яхонт лоз? Младенец-исполин колхоз, Рожденный вещими устами, Одной ногою встал на Каме, Другою же тучнит Памир!.. Садись за хлебопашный пир, Озимый вождь и брат любимый! Тебе, как гусли, из Нарыма Поэт несет словесный кедр, Он соболиной тягой щедр И голубыми глухарями, Чтобы в слезах, в жестоком сраме, Переболев как лось коростой Сомнением, я песен до ста Сложил устам твоим крылатым, Пока щербатые закаты Оденут саваном меня! Я жив видением Кремля! Он грудь мою рассек мечом И, вынув сердце, майский гром, Как птицу, поселил в подплечье, Чтоб умозрения увечье, И пономарское тьморечье Спалить ликующим крылом! И стало так. Я песнослов, Но в звон сосновый сталь впрядаю, Чтобы Норвегия Китаю Цвела улыбкой парусов, И косную слепую сваю Бил пар каленый…Стая сов С усов, с бровей моих слетела, И явь чернильница узрела, Беркутом клёкнуло перо На прок певучий и добро! — Товарищи, я кровно ваш, Моторной рифмою (?) Строку узорную пиля!.. У потрясенного Кремля Я научился быть железным И воску с деревом болезным Резец с оглядкой отдаю, Хоть прошлое, как сад, люблю, — Он позабыт и заколочен, Но льются в липовые очи Живые продухи лазури! — Далекий пасмурья и хмури Под липы забредет внучонок Послушать птичьих перегонок, И диких ландышей набрать… Я прошлым называю гать Своих стихов, там много дупел И дятлов с ландышами вкупе… Опять славянское словцо! Но что же делать беззаконцу, Когда карельскому Олонцу Шлет Кострома — досель — да — инде — И убежать от пестрых индий И Маяковскому не в пору?! Или метла грустит по сору, Коль на стихи дохнул Багдад, И липовый заглохший сад Темнозеленою косынкой?.. Знать я в разноголосьи с рынком, Когда багряному Кремлю По стародавнему — люблю — шепчу, как ветер кедру шепчет И обнимает хвои крепче, Целуя корни и наросты!.. Мои поэмы — алконосты, Узорны, с девичьим лицом, Они в затишье костромском Питались цветом гоноболи, И русские — чего же боле? Но аромат чужих магнолий Умеют пить резным ковшом Не хуже искрометной браги. — Вот почему сестре-бумаге Я поверяю тайну сердца, Чтоб не сочли за иноверца Меня товарищи по стали И по железу кумовья. Виденье красного Кремля
