было то, что она была гладкой, лишенной морщин — это была рука молодого человека.

Джоах подобрал камень, затем бросил его в поток. Всплеск вспугнул нескольких лягушек, заставив их спрыгнуть в ручей. Он поднял руку:

— Это сон, изваянный в реальность.

Елене потребовалось время, чтобы прийти в себя и заговорить:

— Джоах, тебе не следовало рисковать, связываясь со столь опасной магией.

— Мне пришлось, — в его словах прозвучала горечь. — Я слишком многое потерял.

— Но перековать себя в оружие крови — это не ответ. Почему ты сделал это? Ты надеешься создать себе новое тело?

Джоах нахмурился:

— Это была бы всего лишь иллюзия. За внешним блеском я бы остался старым и согбенным.

— Тогда зачем? Я говорила уже, я найду способ вернуть тебе молодость. Я уверена…

— Это не только моя молодость, — перебил он. Слезы затуманили его глаза. Его лицо напряглось, когда его всколыхнуло более глубокое чувство. Наконец он проговорил, всхлипнув:

— Это Кесла…

Елена чувствовала, что это были те слова, которые ее брат не решался произнести. Она промолчала.

— Она была такой красивой…

— Я помню.

— Она смеялась так звонко! И тепло ее прикосновения, ведь она всегда ходила под солнцем пустыни. И ее глаза… Это были два фиолетовых бездонных залитых лунным светом оазиса.

— Ты любил ее.

Слеза скатилась по его щеке.

— Но она стала ничем.

Елена нахмурилась от жесткости его слов.

— Ничем, только иллюзией. — Он поднял свою созданную магией руку и взмахнул ею, возвращая ее обратно в сон. Потом он опустил обрубок руки и вновь повернулся к своему посоху. — Не более реальной, чем моя рука.

Елена мгновение молчала, затем твердо проговорила:

— Ты заблуждаешься. Она не была всего лишь сном. Она жила, как живет любая другая женщина.

Джоах покачал головой, отворачиваясь и отказываясь слушать ее.

— Кто может сказать, откуда приходит любой из нас? — продолжила она. — Когда наша плоть рождается вследствие союза мужчины и женщины, как наш дух проникает в наше тело? Или ты думаешь, что мы все всего лишь плоть?

— Конечно, нет.

— Я встречала Кеслу. Она не была лишь песком и сном. У нее было не меньше духа, чем у любого из нас. И если ее дух был реальным, тогда и она сама была реальна, и неважно, как она была рождена.

Он вздохнул, явно не убежденный.

Елена потянулась к нему и взяла его настоящую руку, удерживая ее между своих ладоней.

— Ты любил ее. Кесла не смогла бы затронуть твой дух, если бы она не была чем-то большим, чем сон, если бы она не была истинным духом жизни.

Он отнял руку:

— Но какое это имеет значение сейчас? Она умерла.

Елена проговорила мягко:

— Пока ты помнишь ее, ее дух будет жить в твоем сердце.

Плечи Джоаха упали.

— Как долго это продлится? С этим стареющим телом… — Он покачал головой.

Она похлопала его по колену:

— Мы найдем вместе способ справиться с этим.

Рядом послышались спорящие голоса. Елена оглянулась через плечо. Эррил с Арлекином шли к ним. Она вытащила ноги из ручья и подобрала сапоги. Стоя, она тронула Джоаха за плечо.

Он пробормотал вполголоса:

— Иди. Я в порядке.

По его голосу она поняла, что он лжет, но время должно исцелить его сердце. Она повернулась к остальным и быстро пошла им навстречу, отрезая их от Джоаха. Она не хотела, чтобы его беспокоили.

— Что случилось? — спросила она.

Лицо Эррила пылало от гнева.

— Арлекин шпионил за Торн и ее людьми, — он смерил взглядом коротышку. — Его поймали.

Арлекин пожал плечами.

— Это нелегко — шпионить за людьми, обладающими всеми чувствами лесных зверей.

— Я предупреждал тебя: не зли их, — Эррил сжал кулак.

Арлекин закатил глаза:

— Я не припоминаю, чтобы присягал тебе на верность, житель равнин. Я и сам нахожусь в опасности. И я имею право защищать себя так, как считаю нужным.

Елена подняла руку:

— Что случилось после того, как ты был пойман?

Арлекин бросил колкий взгляд на Эррила:

— Ничего. Они послали меня обратно с поджатым хвостом.

Эррил нахмурился:

— Торн была в бешенстве. Ее трясло от гнева.

— Да она всегда так выглядит, — пробормотал Арлекин.

— Что она сказала?

Эррил вздохнул:

— Ничего. Просто ушла в лес.

Арлекин пожал плечами, вызвав звон колокольчиков:

— Так ничего плохо не случилось.

— Ты не знаешь этого, — прошипел Эррил. — Силура и так разгневаны. Провоцировать их…

— Я их не провоцировал. Я за ними просто наблюдал.

— Хватит, — заявила Елена. — Что сделано, то сделано. Арлекин, я бы попросила тебя уважать требования моего вассала. Он говорит от моего имени. И, как я припоминаю, ты присягал на верность мне.

Невысокий человек кивнул:

— Да, моя госпожа.

Эррил скрестил руки.

Елена повернулась к нему:

— И, Эррил, после ущерба, причиненного лесу, их дому, я сомневаюсь, чтобы шпионство Арлекина серьезно изменило их отношение в какую-то сторону. И если он узнал что-то ценное…

— Он не узнал, — перебил Эррил.

— Я этого не говорил, — невинно произнес Арлекин.

Елена и Эррил посмотрели на него.

— Ты слышал что-то? — спросила Елена.

— Не много. Они общаются в основном глазами, но Торн была в ее женском обличье. И эта миловидная форма — длинные белые волосы, ее голая спина… Я бы не возражал…

— Ближе к делу! — крикнул Эррил.

Арлекин поднял бровь:

— Что? Мне не позволено оценить искусство изменять форму нашего захватчика?

Эррил вспыхнул от гнева, его раскрасневшееся лицо потемнело.

— Пожалуйста, продолжай, — сказала Елена.