черствого хлеба!

Люси покачала головой. Он действительно невыносим. И она так благодарна ему за это. Когда она его заметила – он стоял и наблюдал, как она кормит голубей, – у нее похолодело в желудке, и она ощутила страшную слабость. В тот момент она не знала, что говорить и как себя вести.

Но потом он подошел к ней, и он выглядел таким... привычным. Она тут же почувствовала себя свободно, что при существующих обстоятельствах было довольно удивительно.

Потом он улыбнулся – своей неторопливой, такой знакомой улыбкой, – пошутил насчет голубей, и она, сама того не замечая, стала улыбаться ему в ответ. И почувствовала себя свободно и естественно.

Совершенно очевидно, у нее в жизни осталось очень мало радостей.

– Вы все это время жили в Лондоне? – спросила Люси. Грегори не ожидал подобного вопроса.

– Нет. Я только вчера вернулся.

–  Понятно.

Люси молчала, обдумывая полученные сведения. Странно, она даже не предполагала, что его может не быть в городе. Ну что ж, это все объясняет... Только она не знала, что это объясняет. Что она его ни разу не видела? Так она вряд ли могла бы видеть его, если сама не бывала нигде, кроме парка и портнихи, и все время проводила дома.

– Значит, все это время вы жили в Обри-Холле?

–  Нет, я уехал вскоре после вас и навестил своего брата. Он вместе с женой и детьми живет в Уилтшире, вдали от цивилизации, что его очень радует.

– Уилтшир не так уж далеко.

Грегори пожал плечами.

– Бывают периоды, когда они не получают даже «Таймс». Они утверждают, что им это неинтересно.

– Как странно. – Среди знакомых Люси не было ни одного, кто не получал бы газету, причем в самых отдаленных графствах.

Грегори кивнул.

– На ceй раз это подействовало на меня благотворно. Я не знал, кто чем занимается, и меня это ни капельки не волновало.

– А вы обычно прислушиваетесь к сплетням?

Он покосился на нее.

– Мужчины не сплетничают. Они беседуют.

– Понятно, – сказала Люси. – Это многое объясняет.

Он рассмеялся.

– А вы давно в городе? Я думал, вы живете в деревне.

– Две недели, – ответила она. – Мы приехали сюда сразу после свадьбы.

– Мы? Значит, и ваш брат с мисс Уотсон здесь?

Люси разозлилась на себя за то, что услышала в его голосе энтузиазм, но потом напомнила себе, что иначе и быть не может.

– Теперь она леди Феннсуорт. Они путешествуют, у них медовый месяц. Я здесь с дядей.

– Вы приехали на весь сезон?

– На мою свадьбу.

Здесь плавное течение беседы прервалось.

Люси порылась в корзинке и достала ломоть хлеба.

– Свадьба состоится через неделю.

Грегори смотрел на нее в полном ошеломлении.

– Так скоро?

– Дядя Роберт говорит, что нет смысла тянуть.

–  Понятно, – произнес Грегори и поморгал.

Люси поняла, что он не знает, что сказать. Это была наиболее нехарактерная для него реакция, и именно эта реакция порадовала ее.

Наконец он нашелся:

– Мои поздравления.

– Благодарю.

Интересно, спросила себя Люси, получил ли он приглашение? Дядя Роберт и лорд Давенпорт были полны решимости пригласить на церемонию абсолютно всех. Это, говорили они, ее первый выход в свет, это великое событие, и они хотят, чтобы весь мир узнал о том, что она жена Хейзелби.

– Свадьба состоится в церкви Святого Георгия, – без всякой причины сообщила Люси.

– Здесь, в Лондоне? – удивился Грегори. – Я думал, вы будете венчаться в Феннсуорт-Эбби.

Забавно, подумала Люси, ведь ей совсем не больно – обсуждать с ним свое грядущее бракосочетание. А все потому, что ее оцепенение усилилось.

– Так захотел дядя, – пояснила она, вытаскивая из корзинки еще один кусок хлеба.

– Разве ваш дядя является главой семьи? – спросил Грегори, с любопытством глядя на нее. – Ведь ваш брат – граф. Разве он не достиг совершеннолетия?

Люси бросила целый ломоть на землю и с каким-то странным интересом наблюдала, как голуби дерутся за него.

– Достиг, – ответила она. – В прошлом году. Но он предпочел отдать пока решение семейных дел дяде. Думаю, теперь, – она смущенно улыбнулась ему, – после женитьбы, он займет полагающееся ему место.

– Не беспокойтесь о моих чувствах, – попросил Грегори. – Я уже вполне оправился.

– Правда?

Он как-то неопределенно качнул головой.

– По правде говоря, я считаю, что мне повезло.

Пальцы Люси, которая достала еще один ломоть хлеба, замерли, не отщипнув ни кусочка.

– Повезло? – изумилась она и с интересом посмотрела на него. – Разве такое возможно?

– Вы очень прямолинейны, – не без удивления проговорил Грегори.

Люси покраснела. Она почувствовала, как горячий румянец заливает ей щеки.

– Простите, – сказала она – С моей стороны это было верхом грубости. Просто вы так…

– Больше ни слова, – перебил ее Грегори, и от этого ей стало еще хуже.

Окажись она на его месте, ей тоже было бы неприятно вспоминать те события, поэтому нет ничего удивительного в том, что он пресек ее попытку пересказать – в мельчайших подробностях, – как он сходил с ума от любви к Гермионе.

– Простите, – проговорила она.

Грегори повернулся к ней. И задумчиво оглядел.

– Вы очень часто это повторяете.

– В этом вся я, – сказала она. – Я все сглаживаю и улаживаю.

С этими словами они бросила последний кусок хлеба голубям.

Оба одновременно наклонились вперед и стали наблюдать за хаосом, воцарившимся в стае.

– Удачно, – отметил Грегори.

– Я мирюсь с обстоятельствами и стараюсь увидеть в них хорошее, – заявила Люси. – Всегда.

– Похвально, – тихо проговорил Грегори.

И это почему-то разозлило Люси. В ней поднялась чуть ли не звериная ярость. Ей не надо, чтобы ее хвалили за то, что она умеет мириться с посредственным! Это все равно что выиграть в состязании по ходьбе приз за самые красивые туфли. Не имеющий отношения к состязаниям и бессмысленный.

– А вы? – спросила она, и ее голос прозвучал резче, чем раньше. – Вы тоже миритесь с обстоятельствами? Именно поэтому вы утверждаете, что оправились? Разве не вы приходили в восторг при малейшем упоминании о любви? Вы говорили, что любовь – это все. Вы говорили...

Люси замолчала, шокированная собственным тоном. Грегори смотрел на нее как на помешанную. Возможно, она действительно была не в себе.

– Вы много чего говорили, – пробормотала она в надежде, что это положит конец беседе.

Ей пора идти. До его прихода она уже не менее четверти часа сидела в парке. Погода стоит ветреная, очень влажно, а она одета не очень тепло.

– Сожалею, что расстроил вас, – тихо проговорил Грегори.

Люси никак не могла заставить себя взглянуть на него.

– Но я вам не солгал, – сказал он. – Честное слово, я больше не думаю о мисс – простите, о леди Феннсуорт, кроме тех случаев, когда понимаю, что мы никогда не подошли бы друг другу.

Люси повернулась к нему и вдруг поняла, что ей безумно хочется верить ему. И она действительно поверила.

Потому что, если он смог забыть Гермиону, значит, и она сможет забыть его.

– Не знаю, как объяснить это, – добавил он и замотал головой, как будто запутался в себе не меньше, чем она. – Но если когда-нибудь вами овладеет безумное и необъяснимое чувство к...

Люси окаменела. Нет, он не скажет этого. Просто не может быть, чтобы он это сказал.

Он пожал плечами.

– Короче, я не стал бы этому доверять.

Господи! Слова Гермионы. Точные.

Люси попыталась вспомнить, что она тогда ответила Гермионе. Потому что нужно было что-то ответить сейчас. Иначе он обратил бы внимание на то, что она молчит, повернулся бы и увидел, как она расстроена. А потом стал бы задавать вопросы, и она не знала бы, что отвечать, и...

– Маловероятно, что со мной это случится, – сказала Люси, причем слова сами сорвались с ее языка.

Грегори повернулся, но она продолжала смотреть вперед. И жалела, что скормила птицам весь хлеб.

– Вы не верите, что полюбите? – спросил он.

– Гм... возможно, – ответила она, придав своему голосу побольше беспечности и убежденности. – Но не так.

– Не так?

Возмущенная тем, что он вынуждает ее пускаться в объяснения, Люси набрала в грудь воздуха.

– Я не полюблю той отчаянной любовью, от которой вы с Гермионой отреклись, – сказала она. – Я сделана из другого теста.

Люси прикусила губу и наконец позволила себе посмотреть в его сторону. А что, если он догадается, что она лжет? Что, если он почувствует, что она уже любит – его? Конечно, она окажется в затруднительной ситуации, поэтому лучше заранее узнать, что именно он понял. Во всяком случае, ей не придется гадать.

Неведение не приносит счастья. Тем более таким, как она.

– Как бы то ни было, это не имеет отношения к делу, – продолжила Люси, потому что молчание стало ей невыносимо. – Через неделю я выхожу за лорда Хейзелби, и я никогда не отступлю от своей клятвы. Я...

– За Хейзелби? – Грегори изогнулся всем телом, чтобы заглянуть ей в глаза. – Вы выходите за Хейзелби?

– Да, – ответила Люси, разозлившись. Странная какая-то реакция! – Я думала, вы знаете.

– Нет, я не... – У него был шокированный вид. Ошеломленный.

Господи!

Он помотал головой.

– Даже не понимаю, почему я этого не знал.

– Никто не делал из этого секрета.

– Да, – с нажимом произнес Грегори. – То есть нет. Естественно, не делали. Я имел в виду совсем другое.

– Вы не уважаете лорда Хейзелби? – спросила Люси, тщательно подбирая слова.

– Нет, – ответил Грегори, покачав головой – слегка,