Затем австралийцы безоглядно влюбились в «Ленд-Круизер», и через каких-то двадцать лет доля рынка у компании Land Rover упала до двух процентов. «Роверов» австралийцы выбросили с рынка так же, как они выбросили из памяти все остальное, что напоминало о Британии. Место фунта стерлингов занял доллар, а мили перевели в километры.
Управляющий фермой Уэйв-Хилл пояснил нам, почему он никогда не будет ездить ни на чем, кроме «Тойоты»: «Эти автомобили очень надежны, и поскольку мы пользуемся ими достаточно давно, то уже точно знаем, что и когда в них выйдет из строя, и держим нужные запчасти под рукой».
А что им еще остается делать, если ближайший автосервис Toyota находится в 280 милях и ехать туда надо по дороге, которая на самом деле не дорога, а просто наезженная в пыли колея?
Хотя на Северной территории нет ограничения скорости движения, это не должно обольщать, так как в реальности 60 миль в час — это потолок.
Во-первых, на дороге много диких животных. Речь идет не столько о мелких кенгуру (их просто разрывает на части, когда вы в них врезаетесь) и не о страусах эму, с которыми дела обстоят аналогично. Настоящая проблема для водителя — это орлы.
Предположим, что по отдельному 300-мильному участку дороги ночью проехали 20 автомобилей, и каждый автомобиль сбил по двадцать диких животных (самые обычные для Австралии цифры). Это означает, что, когда восходит солнце, на обочинах этого участка дороги будет лежать 400 свежих трупов.
Их обнаруживают орлы, спускаются и приступают к чревоугодию. И вот когда они уже хорошенько наелись и блаженно попивают чаек с сушками, появляетесь вы. Бедный орел пугается и хочет взлететь, однако чтобы оторваться от земли с набитым брюхом, взлетать надо против ветра. Но вот незадача — с той стороны как раз несетесь вы со скоростью 60 миль в час.
Часто бывает, что эта гигантская птица с размахом крыльев в десять футов влетает точно в лобовое стекло, и после столкновения водитель приходит в себя уже на том свете.
Впрочем, по степени опасности для водителя даже орлам далеко до другой беды австралийских дорог — автопоездов. Гигантские грузовые машины тащат за собой три прицепа на скорости под сотню миль в час, благо двигатели немыслимой мощности это позволяют. Цилиндры этих двигателей имеют объем в 3,1 литра, а сверх того снабжены турбиной.
Весь автопоезд растягивается в длину на 150 футов и сжигает галлон топлива на милю. В Англии заправка бака такого монстра обошлась бы в тысячу фунтов. Тормозной путь автопоезда составляет несколько световых лет, и это только в случае, если водитель возьмет на себя труд нажать на педаль тормоза.
Суть проблемы с автопоездами вот в чем. В их кабинах никогда не водится тахографов, и ничто на свете не мешает вольнонаемным дальнобойщикам делать по тысяче миль в сутки без перерыва на сон.
В качестве средства для поддержания себя в бодрствующем состоянии (а также чтобы успеть к сроку) многие из них используют скорость, что есть разновидность наркотика. Некоторые из дальнобоев так обдалбываются этим кайфом, что даже не замечают аварий, в которые попадают.
Другие едут, почитывая книжку. Они знают, что, если руль в руках начинает подергиваться, значит, машина съехала на обочину. Есть и такие водители, которые комбинируют чтение со скоростью.
Поэтому, лишь только вдали покажется автопоезд, самое разумное решение — немедленно съехать с дороги в сторону. Просто отъехать, не раздумывая, на безопасную дистанцию — миль на пятнадцать.
Однако в еще худшую ситуацию попадает водитель, следующий за автопоездом. На некоторых дорогах задний прицеп может вихляться футов на пятнадцать в стороны. Густое пылевое облако, которое поднимают шестнадцать осей, трудно и вообразить: примерно такое же облако бывает при ядерном взрыве.
Если захотите обогнать автопоезд, вам остается лишь скрестить на счастье пальцы и молиться, чтобы задний прицеп занесло в нужную вам сторону, а еще чтобы никто в этот момент не ехал навстречу. Как правило, никто и не едет, поскольку все остальные водители, едва завидев облако пыли от автопоезда, уже съехали с дороги и замерли на безопасном расстоянии. Как правило, но не всегда.
В общем, не удивительно, что жители Австралии предпочитают летать самолетами. Они даже рогатый скот наловчились пасти с воздуха.
При съемках
Вот только один факт. Чтобы управлять вертолетом, а тем более таким, как Robinson R-22, нужны обе руки, однако Фокс умудрялся нестись под сотню миль в час на высоте всего шесть футов и одновременно скатывать себе папироску. Он даже умел ее и зажечь, что было очень непросто, так как дверей у вертолета не было и внутри гулял, мягко говоря, сквозняк.
Мы еще не успели долететь до коровьего стада, а у меня душа уже ушла в пятки. Но впереди ждали вещи поужаснее. Фокс решил продемонстрировать, как он умеет управлять вертолетом, находящимся в состоянии свободного падения: вертолет на полной скорости устремился к земле и остановился на высоте в дюйма три, не больше.
Пока мы падали, все приборы на панели вспыхнули разноцветными лампочками, как лондонская Риджент-стрит в ночь перед Рождеством. Вой тревожной сигнализации чуть не заглушал рев лопастей, а прямо перед моими глазами зажглось ярко-красное табло «низкие обороты двигателя». А затем мы полетели хвостом вперед, причем лопасти завращались в обратном направлении. На панели опять тревожно вспыхнули лампочки, им вторили звонки сигнализации.
В облете стад мы работали на пару с еще одним вертолетом, а по земле за нами ехали двое загонщиков на мотоциклах. Но сказать «на пару» будет не совсем точно, так как никакой координации в наших действиях не просматривалось.
Каково же было мое удивление, когда я через несколько минут заметил, что огромное стадо голов примерно в тысячу начало быстро двигаться в направлении загонов! Грузно перемещавшаяся масса втягивала в себя новых и новых животных, а на тех, кто не хотел, мы пикировали сверху и заставляли бежать.
Одна корова, однако, упорно не хотела сдвинуться с места. Она нашла себе целый шведский стол травы, и удерживала позицию до тех пор, пока вертолет не уперся салазками ей в спину… и не начал толкать к стаду.
Убедившись, что корова на правильном пути, мы вознеслись в ионосферу по такой головокружительной спирали, что мой завтрак чуть не вырвался на свободу. Чтобы этого не произошло, мне потребовалось срочно занять чем-то мысли. Я нажал кнопку переговорного устройства и сказал Фоксу, что у нас в Британии вертолеты марки Robinson пользуются плохой репутацией из-за проблем с безопасностью. В ответ он пробурчал что-то про не слишком большое число разбившихся вертолетов за последний год и выключил двигатель.
Вертолет камнем понесся к земле, и я испугался так, как не пугался никогда в своей жизни. Земля приближалась с такой скоростью, словно мы нажали на кнопку гиперпространственного перехода. Наконец машина со всего маху ударилась о землю салазками, и пока ее тащило по инерции, Фокс запустил поршевский двигатель, и мы взлетели. «Все в порядке», — сказал он.
Да, если не считать моих мокрых брюк.
После этого происшествия я стал испытывать к вертолетам непритворную, сердечную нежность. Для меня теперь было совершенно очевидно, что пастухи-вертолетчики — мастера своего дела. Чего бы я не сказал про загонщиков верблюдов из Элис-Спрингс.
В наши дни верблюжатина стала самым обычным блюдом в австралийских харчевнях. Однако добыть верблюда на охоте не так просто, как может показаться.
В Австралии живет больше верблюдов, чем на всем Ближнем Востоке, и экспорт этих животных процветает. Хотя он прибылен и сам по себе, каждый фермер надеется, что в один прекрасный день он сумеет поймать самого быстрого бегового верблюда. В Саудовской Аравии за призеров верблюжьих бегов дают по восемь миллионов долларов.
Заинтригованные, мы приехали на ферму в десять тысяч квадратных километров в районе Эре-Рок и оказались в гостях у группы людей, которым в раннем детстве ампутировали мозги.
