Как только занятия в институте закончились, я решила сразу выехать на Дальний Восток. В июне месяце мои друзья шумно и весело провожали меня, ребята тащили тяжелые чемоданы с продуктами. «Бери все с собой, по дороге ничего не достанешь», — так уговаривали меня все, каждый исходя из своего личного опыта. Да и уговаривать особенно не надо было — я сама знала, как трудно было за пределами Москвы что-либо достать. Советов и пожеланий было столько, что даже когда поезд уже тронулся, на перроне все еще не могли успокоиться, а я осталась одна, и мне стало невероятно грустно. Грустно, потому что кончилась, хотя и тяжелая и далеко не беззаботная, но самая лучшая пора студенческой жизни, и я знала, что, когда вернусь, в Москве уже никого не будет из тех, кто провожал меня. Все мои друзья так же разъедутся по безграничным просторам НАШЕГО, необъятного нашего Советского Союза, и вряд ли мы снова когда-нибудь увидимся. Я ехала в один из самых отдаленных уголков нашей России, на Дальний Восток. Из Владивостока я должна была плыть дальше на север, где в отрогах Сихотэ-Алинского края, у побережья Японского моря, на берегу реки Тетюхе расположился один из крупнейших комбинатов по добыче и обработке богатейших полиметаллических руд.

Тяжело было расставаться с Кирой. Расставалась я не просто с Кирой, а с мужем. Я еще никак не могла прийти в себя и понять, как и откуда могло появиться такое сильное чувство к человеку, которого я четыре года, занимаясь рядом в аудиториях, даже не замечала. И вдруг он стал для меня дороже всех на свете. Как долго я выдержу без него и не делаю ли я глупость, уезжая, несмотря на все его просьбы?

Я вспомнила, как все наши друзья, узнав, что мы решили жить вместе, то есть пожениться, в один голос заявили: «Нинка из упрямства решила выйти замуж за Кирилла. А вот теперь, тоже из упрямства, решила уехать».

Муж остался в Москве, в аспирантуре, и продолжал работать над проектом еще не достроенного предприятия, с надеждой, что к моему приезду у него что-нибудь прояснится с жильем, и мы организуем нормальную семейную жизнь. Неизвестность впереди меня тоже немного пугала, но я старалась побороть все сомнения и страхи перед грядущим.

Мне очень повезло, у меня в купе оказалась чудная соседка, которая ехала к мужу на Дальний Восток, и мы были всю дорогу вдвоем.

На Дальний Восток, как правило, уезжали одни мужья, за длинным рублем, а жены оставались в больших городах и, получая деньги от мужей, жили в свое удовольствие. В нашем вагоне, кроме нас, двух женщин, все остальные были одни мужчины: летчики, писатели, журналисты и военные, возвращавшиеся после отпусков в свои части на Дальний Восток. Все в вагоне перезнакомились невероятно быстро и разделились на группы: шахматистов, любителей домино и картежников.

Летчик Леня, журналист Женя и инженер-путеец Юра собрались играть в преферанс, но, не сумев найти четвертого партнера, обратились ко мне. Я честно сказала, что в карты не играю, а к игре в преферанс даже испытывала особую неприязнь за то, что она так часто отнимала у меня Кирилла.

Они так мило меня уговаривали, уверяя, что играть мне вовсе не придется, что в этой игре играют всегда только трое попеременно и тот, кто освободится, будет играть за меня. Все играли с азартом, а когда кончили партию, чуть ли не в полночь, я ушла спать, а игроки пошли подсчитывать результаты. Раздался громкий стук в дверь купе — оказывается я «выиграла» 84 рубля, и они старались вручить мне мой «выигрыш». Моя соседка попросила:

— Дайте ей выспаться.

Я же предложила:

— Если вам так уж хочется расстаться со своими деньгами, пропейте их.

Поезд мчал нас все дальше и дальше от Москвы: проехали Свердловск, перевалили через Уральский хребет, кончилась Европейская часть России — началась Азия, и это все была Россия. Чудные пейзажи, один краше другого, менялись как в кино.

Молодежи, ехавшей с нами в этом поезде, было вовсе не скучно, она развлекалась, как и положено молодым — новые люди, новые впечатления, а пожилое поколение, после долгих лет тяжелой работы попав в оборот почти десятидневного безделья, забыв свой возраст, развлекалось не хуже молодежи.

После двух-трех дней пути все уже успели познакомиться, и ребята, переходя из вагона в вагон, шутили: «Анкеты заполнены». Это значило, что все уже знают кто куда, зачем и почему едет. Что же делать дальше? Пассажиры начинали сближаться друг с другом, и вскоре всякие дорожные приключения становились достоянием всего поезда. И все равно, если бы не эта неописуемая красота и разнообразие дороги, трудно было бы выдержать восемь суток в поезде.

Промчалась Западная Сибирь, вступили в дикое, суровое Забайкалье. Все реже и реже встречаются селения, все длиннее и длиннее расстояние между станциями. Кругом дремучий лес и сопки, сопки, сопки, много рек, речушек и море цветов. Мы мчимся, как вдоль какой-то сказочной оранжереи, сотни, сотни километров тянутся поля, усыпанные цветами неописуемой красоты. Перед моими глазами проплывают огромные махровые шапки красных, белых, розовых пионов. Белые лилии, синие ирисы и многие, многие другие, такого изобилия, такого разнообразия, такой величины, яркости и такой дикой неописуемой красоты я в жизни не видела. При внезапных остановках пассажиры вылетали из душных вагонов и возвращались с роскошными букетами.

Лица людей постепенно менялись, пошли местные скуластые, низкорослые крепыши, баргузины, якуты, монголы.

Сколько рассказов я о нем слышала, но никто никогда не смог передать той единственной, неповторимой, неописуемой красоты этого поэтического озера. Мы проезжали его при дивном, дивном, ни с