покраснели…

Это была Вера, Надина двоюродная сестра, и она плакала.

Матвей остановил машину, выскочил из нее и бросился к Вере.

Она ползала на коленях, собирая разлетевшиеся бумаги, и ее узкие плечи тряслись от рыданий.

– Что с вами случилось? – проговорил Матвей, помогая ей собрать бумаги в коробку.

Вера отмахивалась, отталкивала его, продолжая плакать, как ребенок, отпихивающий взрослых, пытающихся его утешить.

«Ну что такое, – недовольно думал Матвей, – ну до чего несуразная девка. Все у нее не слава богу. То напивается в одиночку, то рыдает при всем честном народе! Рева-корова! Все, надоело!»

Он быстро подхватил все бумаги с тротуара, взял Веру за плечи и силой втащил ее в свою машину.

Сжав ее хрупкие, податливые плечи, Матвей почувствовал вдруг странное чувство к этой, видимо, очень несчастной девице. Когда он смотрел на нее издали, то думал о ней не слишком хорошо, а когда оказался близко, душа его сказала совсем другое.

– Что вы делаете? Что вы себе позволяете? – бормотала она, вяло отбиваясь. – Вы меня что – похищаете?

«Нужна ты мне!» – по инерции подумал Матвей, но тут же спохватился, что снова хамит ей, как в прошлый раз.

– Ага, и выкуп за вас потребую, – проговорил он, пытаясь насмешкой расшевелить ее. – Ладно, вы же куда-то собирались ехать? Говорите куда?

Вера молчала, и Матвей прикрикнул на нее:

– Да говорите же скорее, вон, видите, мы задерживаем движение!

Действительно, сзади ему уже сигналили другие водители.

Вынужденная резкость отрезвила Веру. Она огляделась по сторонам, как будто пробудившись от тяжелого сна, и проговорила:

– Поедем домой… ну, туда, в Надину квартиру. Вы же там были.

– Слушаю и повинуюсь, – проговорил он дурашливо, все еще не теряя надежды расшевелить девушку. – А вы пока можете привести себя в порядок… – и он, левой рукой выворачивая руль, правой достал из бардачка стопку бумажных салфеток.

Вера взглянула на себя в зеркало заднего вида и ахнула.

Она принялась салфетками вытирать слезы и размазанную по щекам тушь.

Матвей вздохнул облегченно: если женщина занялась своим лицом, значит, не все так плохо, и скоро она придет в себя.

Выждав на всякий случай еще несколько минут, он скосил на нее глаза в зеркале и спросил:

– Так все же, что с вами стряслось?

– Да, ерунда… – она небрежно отмахнулась. – Знаете, иногда обычное хамство способно совершенно выбить из колеи… Кроме того, я вспомнила, как умирала моя мама, и не выдержала…

Она невольно покосилась на картонную коробку, которую Матвей поставил на заднее сиденье.

– Это все, что осталось от моей прежней жизни… – Вера вздохнула, но этот вздох был уже почти спокойным. Так ребенок вздыхает со всхлипом, после безутешных рыданий успокоившись в материнских объятиях.

Матвей решил пока больше ни о чем ее не расспрашивать. Захочет – сама расскажет. А Вера думала, что она неверно выразилась. Та жизнь, чьи бумажные обрывки лежали сейчас в старой картонной коробке, была не прошлой, а позапрошлой. А вот потом настала прошлая – там, во Франции, с мужем. Теперь и ее нет. Настоящая ее жизнь Веру не радует. И что будет дальше?

Ладно, что бы там ни было, как могла твердо решила Вера, она сама выпутается из всех неприятностей. Надеяться можно только на себя.

Скоро они подъехали к Вериному дому.

– Можете меня не провожать, – сказала Вера самым светским тоном. – Спасибо, что подвезли.

Она взяла себя в руки и успокоилась. Теперь в ней ничего не осталось от той жалкой, измученной женщины, которая, горько рыдая, ползала по тротуару, собирая осколки своей разбитой жизни.

– Не говорите глупостей! Вы что – опять хотите все рассыпать? – Матвей подхватил коробку левой рукой, прижал ее к груди и последовал за Верой.

Они поднялись по лестнице, вошли в квартиру, Матвей поставил коробку на пол и недоуменно уставился на нее.

На улице он сложил в нее все бумаги в полном беспорядке, как бог на душу положит, и сверху оказалась очень тщательно выполненная копия старинной гравюры.

На этой гравюре в мельчайших подробностях была изображена весьма необычная шкатулка – бронзовая, богато инкрустированная слоновой костью и бирюзой, насколько можно было понять по черно- белому изображению. Крышку шкатулки покрывали странные узоры – резные спирали, словно затягивающие взгляд в таинственную глубину.

Но не эти узоры заставили Матвея остановиться в изумлении.

Его взгляд был прикован к ножкам шкатулки.

Они представляли собой четыре изящные бронзовые лапки – не то звериные, не то птичьи, с длинными, причудливо изогнутыми острыми когтями.

– Что с вами? – проговорила Вера насмешливо. – Вы как будто привидение увидели! Уверяю вас, в современных квартирах привидения не водятся!

– Эта гравюра… – отозвался Матвей, невольно понизив голос. – Откуда она у вас? Что за шкатулка на ней изображена?

Он поднял гравюру, поднес ее к свету, чтобы лучше разглядеть.

– Понятия не имею, – Вера пожала плечами, взглянула на рисунок, потом на Матвея. – А почему это вас так заинтересовало?

В ее голосе прозвучало недоверие, и Матвей понял, что она подумала – он попросту ищет повод, чтобы не уходить сразу, чтобы задержаться в ее квартире. Да что она о себе возомнила!

Он полез в карман и почти сразу нащупал там бронзовую лапку, которую отдал ему Вася Уточкин. Достав эту лапку, Матвей протянул ее на ладони, показал Вере:

– Вот почему!

Она недоуменно взглянула на бронзовую завитушку, перевела взгляд на гравюру. В первый момент на ее лице ничего не отразилось, но наконец брови удивленно поползли вверх.

– Ну, теперь вы видите! – воскликнул Матвей. – Вы видите, что это – ножка от той шкатулки!

– Ну, или очень похожая… – согласилась Вера неуверенно.

– Да не похожая, а именно та самая! Видите, какая необычная форма?

– Ну, допустим… – протянула женщина. – А откуда у вас эта лапка?

Тут же она спохватилась, что держит Матвея в прихожей, как только что держали ее тетки, и устыдилась:

– Пойдемте в комнату, что мы тут стоим… ну, или на кухню… – поправилась она, вспомнив, что все еще не разобрала вещи и в комнату постороннего человека лучше не впускать.

Они прошли на кухню. Матвей сел на уже знакомое место и положил на стол копию гравюры, а рядом с ней – бронзовую лапку.

– Ну, теперь вы видите – это точно она! – повторил он настойчиво. – Так откуда у вас картинка?

– Нет, сначала вы скажите – откуда лапка? – перебила его Вера, которая тем временем накрывала стол к чаю. – И почему вы так разволновались?

– Еще бы не взволноваться! – Он набрал воздуха и выпалил: – Эта лапка была в том ящике, из-за которого убили Надю… и всех остальных!

– Что?! – Вера побледнела, выронила чашку, которая разлетелась на множество черепков. – Что вы сказали?!

– Именно то, что вы услышали, – повторил Матвей. – Ребята подняли со дна озера три металлических ящика. Два из них убийца бросил в болоте, хотя в них находилась дорогая церковная утварь. Третий ящик он закопал неподалеку, достав из него содержимое. Так вот в том самом ящике и находилась эта лапка… Так что вы понимаете, насколько важно узнать, что это за шкатулка!