как экономические и социальные условия, но также и из мнений, идей, мировоззрения и поведения, которые выступают как присущие индивиду, но не возникают из его автономного мышления и независимого психологического развития, а лишь сводятся к его принадлежности к нашей культуре. Эти объективные шаблоны так глубоко проникающи в своем влиянии, что в такой же степени сложно объяснить, почему один сопротивляется им, а другой их принимает. Другими словами, тип N является в такой же степени психологической проблемой, как и тип Н , и только когда их поймешь, можно составить картину об объективном механизме предрассудка. Поэтому нельзя обойтись без конструкции синдромов N. Само собой разумеется, что при выборе обращалось внимание на как можно большее соответствие его общим принципам нашей классификации. Однако не должно удивлять, если их отношения между собой более свободны, чем отношения синдрома Н .

Наши синдромы развивались ступенчато. Они восходят к типологии антисемитов, разработанной и опубликованной Институтом социальных исследований11, которая в данном исследовании была модифицирована и распространена на лиц типа N. В своей новой форме, которая придает больше значения психологическим аспектам, она была применена прежде всего к Лос-Анджелес-Семпл; в проводившихся здесь интервью попытались насколько возможно обнаружить связь между результатами исследуемых случаев и гипотетическими типами. Синдромы, которые мы описываем, являются результатом модификации этого проекта на основе наших эмпирических показателей и последовательной теоретической критики. Однако их следует рассматривать как предварительные, как промежуточную ступень между теорией и эмпирическим материалом. Для дальнейших исследований их необходимо заново определить в смысле количественно определяемых критериев. Но мы вправе представить их сейчас, так как они могут служить указателями для будущих исследований. Мы поясним каждый синдром, описывая характерный случай, главным образом на основе протокола интервью отобранного подопытного лица.

Перед детальным рассмотрением мы дадим краткую характеристику различных типов. Поверхностное неприязненное чувство легко распознать по оправданным и неоправданным социальным страхам. Наша конструкция, однако, ничего не говорит о психологических фиксациях и о механизмах защиты, которые лежат в основе схемы мнений. У конвенционального типа бросается в глаза, как и ожидалось, признание конвенциональных ценностей. Его сверх-Я никогда не было крепким, и оно находится под влиянием его воплощающих инстанций. Его самый ярко выраженный мотив – это боязнь быть «не как все». Над авторитарным типом господствует сверх-Я, и ему приходится непрерывно бороться против сильных и в высшей степени амбивалентных тенденций Оно. Его преследует страх быть слабым. У хулигана победили вытесненные тенденции среднего человека, хотя и в искаженной деструктивной форме. «Фантазер», а также манипулятор, как кажется, разрешили эдипов комплекс, уйдя, как Нарцисс, в самих себя. Однако их отношение к внешнему миру варьируется. «Фантазеры» в большой степени заменили реальность миром фантазии. Их главным признаком поэтому является проективность, самая большая забота – не дать запачкать свой внутренний мир из-за соприкосновения с ужасной действительностью: их мучают строгие табу относительно «скрытых безумств», как их называет Фрейд. Манипулятивный тип избегает психоза, низводя действительность к простому объекту действия, однако он не способен к позитивному катексису. Его склонность к насилию еще сильнее, чем у авторитарного и, кажется, совершенно чужда Я. Он не достиг трансформации внешней силы принуждения в сверх-Я. Полное подавление всякого желания любви – его главный механизм защиты. В нашем примере, по-видимому, наиболее часто представлены конвенциональный и авторитарный типы.

1. Поверхностное неприязненное чувство

Этот феномен не относится к тому же самому логическому уровню, как различные «типы» Н и N, которые будут охарактеризованы далее. Это не психологический тип в собственном смысле слова, а в большей степени сгусток более рациональных, будь то осознанных или предвосхищаемых манифестаций предрассудка, поскольку их следует отличать от глубоко лежащих неосознанных форм. Мы можем сказать, что есть ряд лиц, которых можно объединить более или менее рациональными мотивациями, в то время как для всех других «высоких» синдромов характерным является отсутствие рациональных мотиваций, или они так искажены, что в их случае они должны считаться лишь голыми «рационализациями». Однако это не означает, что те Н , чьи высказывания, полные предрассудков, показывают сами по себе некую рациональность, изъяты из психологического механизма фашистского характера. Так, опрашиваемое нами лицо, которое мы приводим как пример, занимает высокое положение не только на F -шкале, но также и на всех других шкалах; у него весьма предубежденное мировоззрение, которое мы рассматриваем как доказательство того, что внешне скрытые характерные тенденции являются решающими детерминантами. Однако феномен «поверхностного неприязненного чувства», хотя он и подпитывается в принципе более глубокими движущими силами, не должен полностью игнорироваться в нашем исследовании, так как он представляет собой социологический аспект нашей проблемы, значение которого для фашистского потенциала невозможно недооценить, если мы сконцентрируемся исключительно на психологическом описании и этиологии.

Под этим типом подразумеваются люди, которые перенимают извне как стереотипы, так и готовые формулы, чтобы рационализировать собственные трудности и преодолеть их психологически или практически. Хотя структура их характера является бесспорной, как и структура характера Н , предрассудочное клише, однако, кажется, не слишком занято либидностью; в общем, он находится на некоторой рациональной и псевдорациональной ступени. Опыт и предрассудок расходятся не полностью: часто они ярко выраженно противостоят друг другу. Опрашиваемые лица в состоянии обосновать относительно полно свой предрассудок, и им доступна рациональная аргументация. Сюда относится недовольный, мрачный глава семьи, который рад, если он может свалить на кого-то другого вину за свою собственную экономическую несостоятельность, и который счастлив, если он получает материальную выгоду от дискриминации меньшинства; либо лица, потенциально или на самом деле побежденные в конкурентной борьбе, например, мелкие розничные торговцы, которые чувствуют угрозу со стороны филиалов предприятий, которые, по их мнению, находятся в руках евреев. Сюда относятся, вероятно, негры-антисемиты в Гарлеме, которые должны платить завышенную арендную плату еврейским сборщикам. Примеры этому найдутся во всех секторах экономической жизни; и там, где чувствуется давление процесса концентрации, люди не понимают его механизма, но тем не менее сохраняют свою собственную экономическую функцию.

5043 — домохозяйка, с чрезвычайно высокими показателями по всей шкале, «часто беседует с соседями о евреях», является «очень приветливой» госпожой средних лет, «находит радость в невинной болтовне». Она очень уважает науки и проявляет серьезный, хотя и сдержанный интерес к живописи. Она боится экономической конкуренции со стороны «zootsuiters»12 и, «как показывает интервью», имеет подобную сильную установку против негров. «В молодости она пережила экономический и общественный упадок своей семьи. Ее отец был богатым владельцем ранчо».

Постоянно высокие показатели этого опрашиваемого лица интервьюирующий объясняет не активной фашистской склонностью, которая и не проявляется в интервью, а ее «в основном некритическим отношением» (в анкете она со всем «вполне согласна»). Характерным в этом случае является то, что нет серьезных семейных конфликтов.