Он встречался с Филлипой. Почти каждый вечер она приходила в отель и сидела у Чарли, пока он изучал сценарий. Иногда она читала ему вслух. Ее критические замечания отличались поразительной точностью; познакомившись с Чарли получше, она расслабилась и стала более приятной в общении. Их отношения оставались чисто дружескими. Она не пробуждала у Чарли большого желания, и он ничего не предпринимал. Конечно, все считали, что они занимаются сексом днем и ночью. Они почти ни с кем не встречались, только иногда к Чарли заходил Клей.

Однажды Филлипа сказала:

– Моя мать устраивает прием. Она хочет, чтобы я привела тебя.

Чарли удивленно посмотрел на нее.

– Я считал, что ты не выносишь приемы.

– Верно. Но она долго уговаривала меня, и я в минуту слабости согласилась.

– Я не знал, что у тебя бывают минуты слабости. Она вспыхнула.

– Завтра в восемь. Ты придешь?

– Если ты этого хочешь.

Мать Филлипы, Джейн, разменяла пятый десяток. Она была стройной, высокой, идеально ухоженной, хорошенькой в чисто английском стиле. Она ничем не напоминала свою дочь. На Джейн было длинное красное платье; на каждом ее запястье висело по тонкому браслету с бриллиантами. Волосы женщины были собраны на затылке в пучок; в противоположность своему супругу, она являла собой образчик хорошего вкуса.

Ее муж Сол – невысокий, с брюшком и сигарой, непристойно торчавшей во рту, не счел нужным переодеться по случаю приема. На нем была пестрая курортная рубаха и коричневые брюки с «пузырями» на коленях.

Джейн протянула Чарли изящную руку:

– Очень рада познакомиться с вами, мистер Брик. Филлипа постоянно говорит о вас.

Сол сдвинул сигару в угол рта и произнес с бруклинским акцентом в голосе:

– Эй, Чарли, дорогой, рад вас видеть. Какое зелье вы предпочитаете?

Филлипы нигде не было видно.

Чарли, устроившись у бара, принялся болтать с Анджелой Картер и ее спутником.

Филлипа появилась через час. Чарли с трудом узнал ее. Обычно распущенные волосы девушки сейчас были уложены в подобие прически; вместо бесформенного балахона она надела белое платье в викторианском стиле. На ногах у нее были туфли! Лицо Филлипы, слегка подкрашенное, стало менее интересным, но более привлекательным.

– Ты выглядишь великолепно, – улыбнулся он.

– Правда?

Внезапно она показалась ему скорее застенчивой восемнадцатилетней девушкой, чем крутой независимой хиппи, к которой он привык.

Джейн в ужасе развела руки в стороны.

– Филлипа, что ты надела? Честное слово, мистер Брик, я просто не знаю, что делать с этой девушкой, она всегда выглядит так ужасно.

Обида мелькнула на лице Филлипы и тотчас исчезла. Она с вызовом сбросила туфли.

– Извини, Джейн, знаю, тебе противен запах моих ног, но ходить босиком гораздо полезнее!

Джейн улыбнулась.

– Филлипа еще очень молода, она образумится, правда, мистер Брик? В конце концов, мы в молодости тоже прошли через глупую богемную фазу, хоть она и очень скучна. Вы со мной согласны?

Они стояли по разные стороны от Чарли: возмущенная, грустная Филлипа и уверенная, невозмутимая Джейн. Они ждали, чью сторону он примет.

Чарли ушел от ответа.

– У вас великолепный дом. Вы давно здесь живете? – сказал он.

Когда Джейн отошла к другим гостям, Филлипа шепнула:

– Идем. Тут ужасно. Не выношу этих фальшивых людей.

Чарли собрался последовать за девушкой, но вдруг заметил у двери Динди. Она была в белом атласном костюме с разрезом до талии, из которого выглядывал ее загорелый бюст; светлые волосы обрамляли лицо девушки. Она пришла со Стивом Магнумом и его свитой.

Увидев ее, Чарли испытал ярость. Он не мог забыть, как она говорила о Серафине за день до ее смерти. Он ненавидел Динди; Чарли бесил ее успех. Она просто использовала его в своих целях.

Быстро опустошив бокал, он сказал Филлипе, которая рассеянно накручивала на палец свои длинные волосы:

– Еще один бокал, и мы уйдем. Хорошо, дорогая? Ему не хотелось ускользнуть тотчас после появления Динди.

Она заметила его через всю комнату и громким голосом обратилась к Стиву:

– Боже, с кем это Чарли?