Миссис Аллен коснулась своего чуть располневшего живота.

– Вот бедняжка.

– Думаю, ее соседям не повезло еще больше, чем ей, – сказала Филлипа; она вытащила изо рта креветку, рассмотрела ее и положила на край тарелки.

– Что такое? – спросила Натали, когда девушка проделала то же самое со второй креветкой.

– Мне кажется, они протухли, – небрежно заявила Филлипа.

Все перестали есть. Натали с ненавистью посмотрела на девушку. Она не любила выбрасывать пищу.

– Они не могли протухнуть, – быстро сказала она. Я купила их сегодня утром.

Клей отодвинул от себя тарелку.

– Не будем рисковать, дорогая.

От злости глаза Натали наполнились слезами.

– Что у нас дальше? – спросил Чарли.

– Рагу из молодого барашка. Эй, друзья, – сказал Клей, – а теперь Аллены угостят вас тухлой бараниной.

Он засмеялся.

– Это не смешно, – сухо сказала Натали; сложив со звоном тарелки, она унесла их на кухню.

– Не знаю, что с ней, – мрачно произнес Клей, – последнее время она стала ужасно обидчива.

– Она беременна, – тихо заметил Чарли. – Женщины в положении всегда очень чувствительны.

Он вдруг вспомнил Лорну, вынашивавшую двоих его детей. Это был самый счастливый период в их жизни. Лорна была нежной, ласковой, любящей. Женщины прекрасны во время беременности. Чарли проследовал за Натали на кухню.

Филлипа сосредоточила свое внимание на треснувшем ногте; Клей наполнил ее бокал вином.

– Где вы с Чарли познакомились?

– На оргии, – Филлипа снова занялась своим ногтем.

После обеда они отправились в ПАТИО пить кофе. Натали была спокойна и счастлива. Чарли проявлял к ней особенную нежность. Его несносная подружка надолго замолчала.

Чарли не счел нужным сообщить Алленам, что некрасивая Филлипа на самом деле – леди Филлипа Лонгмид. Он был уверен, что это ничего не изменит.

– Я вчера нанял шофера, – сообщил Клей. – Приличного спокойного малого. Он будет возить Натали. Врач сказал, что ей не следует самой водить машину.

– Жаль, что ты не предоставил мне возможности побеседовать с ним, – сказала Натали. – В конце концов, именно я буду проводить с ним большую часть времени.

– Ты спала, дорогая. Мне повезло найти его. Сейчас они интервьюируют нас. Он приедет завтра в десять утра. Ты скоро его увидишь. Его зовут Герберт Линкольн Джефферсон. Такое имя тебя устраивает?

Они сидели в «ламборджини» перед домом родителей Филлипы.

– Я не понравилась твоим друзьям, но меня это не огорчает, – сказала она.

– Ну, ты не была воплощением вежливости. Сказала Натали, что креветки протухли. Могла бы и промолчать.

– Почему?

– Этого требует вежливость.

– О, Чарли, не будь таким консервативным и скованным. Это – беда твоего глупого поколения. Вы так боитесь показаться невежливыми, что не видите происходящего у вас под носом. Войны, насилия, голод; молодых парней отправляют туда, где им могут вышибить мозги; более того, если им отрывает руку или ногу, их оставляют гнить, точно падаль, в убогом армейском госпитале.

– Я не желаю слушать твои лекции. Я знаю, что происходит. Мне это нравится не больше, чем тебе, но так устроена жизнь, и нам остается принять это.

– Принять?

Ее губы саркастически изогнулись.

– Именно это мы не Намерены делать.

Она вылезла из машины и зашла в дом, не обернувшись.

Чарли проводил ее мрачным взглядом. Она была странной девушкой. Она пробуждала в нем чувство вины. Заставляла ощутить бессмысленность его жизни. Он ничего не делал. Она хотя бы открывала рот и говорила. Она остро воспринимала действительность, и это было похвальным качеством.

Чарли включил скорость, дал полный газ и с тоской на душе помчался в свой отель.

Чарли почти перестал разговаривать с Лорел. Он не скрывал своего возмущения тем, что они бросили его на рок-фестивале. Никто из них не вспоминал вслух об этом, но члены съемочной группы заметили барьер отчужденности, возникший между актерами. Чарли перестал ходить в гости к Лорел и Флоссу. Он читал сценарий, ища, чем занять «окно», образовавшееся из-за отмененного фильма. У него не было повода возвращаться в Англию раньше окончания года.